Личное задание
Шрифт:
Сейчас Сане казалось, что он опять идет ко дну. О том, чтобы добраться до берега без надувной камеры, нечего было даже и мечтать. Да и что ожидало его и Ксюху на большой земле? Ни копейки денег. Ни крошки хлеба. Ни лоскутка одежды на теле. Даже крыши над головой теперь не было, так как ключ от вагончика утонул.
– Ладно, не вешай нос, – сказала Ксюха, присмотревшись к скорбному выражению Саниного лица. – Досадно, но не смертельно. Я сплаваю на берег и что-нибудь придумаю. Раздобуду какие-нибудь тряпки... Организую для тебя плавсредство... В общем, выкрутимся.
– Никуда ты не поплывешь, – сурово
– Да? А в каком виде ты меня отпустишь? В набедренной повязке из камышей? В юбочке из размокшей газеты? Или с лопухом вместо фигового листка?
Саня предпочел бы обрядить Ксюху в водолазный костюм, а еще лучше – в рыцарские доспехи. С шипами наружу. Лопухом красоту не прикроешь, от чужих глаз и рук не убережешь. Слишком много имелось на теле жены всяких хитрых изгибов, выпуклостей и впадин. Рельефная она ему досталась, заметная издалека. И Саня упрямо повторил:
– Никуда я тебя не отпущу.
При этом он выдвинул вперед челюсть и подумал, а не топнуть ли ему ногой? Но при его росте это выглядело бы только комично, поэтому Саня предпочел опуститься на корточки. В затруднительных ситуациях он почти всегда выбирал сидячую позу. Она маскировала его неказистое сложение и помогала сохранять чувство собственного достоинства.
Зато распрямилась Ксюха. Грязь уже обсохла на ее коже, и теперь казалось, что на ее длинных ногах надеты серые гольфы. Сердито отвернувшись, Саня выслушал затылком обращенный к нему вопрос:
– Будем сидеть тут и помирать от голода и жажды, да?
– Я сам поплыву. Вот посижу немного и...
– И пойдешь, блин, на дно, – скептически хмыкнула Ксюха. – Только этого нам для полного счастья и не хватает. Сиди уж... Робинзон.
– А ты кто? – запальчиво крикнул Саня. Его голос вздрогнул от обиды и сознания своего бессилия.
Ксюхе стало его жалко.
– Я Пятница, – примирительно улыбнулась она. – Семь пятниц на неделе, и все твои. Так что не бери дурного в голову. – Уже зайдя по колени в воду, она обернулась и окликнула мужа: – Эй! Не вздумай тут с русалками без меня баловаться!.. Не то всем хвосты пообрываю.
В ответ Саня только сильнее насупился и проводил уплывающую Ксюху мрачным взглядом. Вот уж не думал он, что нагота возлюбленной способна приносить не только маленькие радости, но и большие огорчения.
Переплыть ставок для Ксюхи не составило особого труда. Скрытая зеленоватым покровом теплой мутной воды, она чувствовала себя в относительной безопасности. А вот с выходом на сушу для нее, как для всякой русалки, начались проблемы. Взять хотя бы напуганный до истеричной икоты лягушачий народец, встретивший пловчиху у дощатого помоста под тенистым пологом ивы. Одуревшие от страха, квакушки сигали в воду, норовя угодить прямо в лицо, и Ксюха еще долго унимала брезгливую дрожь, вызванную лягушачьим переполохом.
Но это была сущая ерунда в сравнении с тем ажиотажем, который ожидал Ксюху в случае встречи с представителями человеческого племени. Детвора побежит следом, дразнясь и оскорбительно улюлюкая. Женщины начнут кричать про совсем потерянный стыд и всячески срамить обнаглевшую девицу. Ну а с мужчинами – совсем беда. В лучшем случае будут пялиться. А наиболее непосредственные и раскрепощенные станут, скорее всего, домогаться взаимной любви.
Ксюха оказалась в роли одинокого лазутчика на вражеской территории, где все одетое человечество представляло собой угрозу. А ей ведь предстояло не просто прогуляться нагишом, не попадаясь никому на глаза. Нужно было обзавестись каким-нибудь тряпьем на двоих и раздобыть любую плоскодонку, чтобы вызволить Саню с необитаемого острова... Что они станут делать потом, лишенные приюта даже в душном вагончике, кишащем мышами-полевками, Ксюхе пока думать не хотелось. Для начала следовало обрядиться хотя бы на манер огородного пугала, потому что даже ходячие пугала не вызывают такого нездорового любопытства, как молодая симпатичная русалка – без хвоста, но зато с весьма выдающимися ногами.
Эти ноги взбаламутили воду и втянулись вслед за остальным телом на хилое сооружение из гнилых досок. Ксюха некоторое время посидела в напряженной позе лягушки, готовой в любой момент нырнуть в ставок. Ей никогда не доводилось слышать про изнасилования на плаву, поэтому вода представлялась ей надежнее суши.
Когда капли на ресницах высохли, она отважилась двинуться дальше. Камыши, рассекаемые ее телом, возбужденно шипели, прежде чем разочарованно угомониться за спиной. Их высохшие останки хрустели под ногами, норовя вонзиться в босые пятки. Ксюха ощущала себя дикаркой, крадущейся через джунгли, но ничего романтического в этом не находила.
Просека вывела ее к густым зарослям. Рядом вилась хорошо утоптанная тропинка, но Ксюхе нельзя было пользоваться проторенными путями, и она, обреченно ойкая, поперла напролом, уворачиваясь от острых шипов и сучьев, смахивая с лица паутину, а с тела – вредную насекомую мелюзгу.
На краю зарослей обнаружились первые приметы цивилизации – кучки дерьма различной степени свежести и скомканные обрывки газет. Примеряясь, чтобы никуда не вляпаться, Ксюха притормозила. И вовремя – из-за кустов приближалось тарахтение разболтанных велосипедов, слышались пьяные мужские голоса.
Дожидаясь в кустах, пока компания проедет мимо, Ксюха от нечего делать внимательно изучила предвыборную афишку, оказавшуюся перед глазами. На снимке красовалось дородное мужское лицо. Подпись под ним гласила, что РУДНЕВ АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ – РАБОЧАЯ СОВЕСТЬ КУРГАНСКА. Совестливую физиономию перечеркивала ржаво-коричневая полоса. До задницы был депутат народу.
Пока Ксюха приобщалась к политике, дребезжание железных коней стихло. Можно было двигаться дальше. Вернее, нужно. Саня, снедаемый тревогой, вполне мог попытаться пересечь ставок вплавь. Вот это была бы настоящая трагедия. Несравнимая с отсутствием одежды и занозой в пятке.
Встав на четвереньки, Ксюха высунула голову из кустов и осмотрелась по сторонам. Слева проходила единственная дорога в поселок, местность слишком открытая, чтобы прогуливаться там нагишом без ущерба для чести и достоинства. В том же направлении лежал дачный участок, превращенный в стройплощадку. Оттуда доносились беззлобные матюки мужиков и редкий отрывистый лай собаки. Ни перед добродушными мужиками, ни перед псом Ксюха голым задом крутить не собиралась, это уж точно.
– Блин! – таким коротким емким словцом охарактеризовала она открывавшиеся ей перспективы.