Личности в истории
Шрифт:
Каким он был, Майкл Фарадей? Французский ученый, академик Дюма писал о нем: «Фарадей был среднего роста, жив, весел, глаз всегда наготове, движения быстры и уверенны; ловкость в искусстве экспериментирования невероятная. Точен, аккуратен, весь – преданность долгу… Он жил в своей лаборатории, среди своих инструментов: он отправлялся в нее утром и уходил вечером с точностью купца, проводящего день в своей конторе. Всю свою жизнь Фарадей посвятил все новым и новым опытам, находя, что легче заставить говорить природу, чем ее разгадать».
Его трогала
Еще он любил театр и литературу. С удовольствием читал вслух Шекспира и Байрона, вел переписку с Диккенсом.
В кармане Фарадей многие годы носил магнит, который напоминал ему, что рано или поздно он должен, как записал однажды в своем дневнике, «превратить магнетизм в электричество».
И он умел осуществлять мечты.
Как много было пройдено за эту жизнь! Своей рукой Фарадей переплел увесистый том полученных за многие годы дипломов. Почетный член 72 научных обществ и академий всего мира был по-прежнему скромен и прост. Скромный труженик науки.
Он читал каждую неделю проповеди в церковном здании на улице Святого Павла, поражая всех своим глубоким знанием и пониманием Священного писания. Фарадей говорил о тайнах бытия, о Боге. Говорил доступно и ясно. Друзья-ученые Фарадея тоже часто приходили послушать его. Прикоснуться к другой грани этого человека, столь почитавшегося в научных кругах.
Все быстрее бежали годы. Все меньше оставалось до конца отпущенного срока. Фарадей писал: «Мои земные силы слабеют изо дня в день. И наше счастье в том, что истинное благо – не в них. По мере того как наши силы тают, пусть они сделают нас похожими на маленьких детей, которые доверяют себя Отцу милосердия, принимая Его невыразимый дар. Я преклоняюсь перед Тем, Кто есть Господь всего».
Тяжелый недуг поразил ученого в последние годы жизни, принеся душевные страдания. Фарадей начал терять память. Он еще читал лекции и занимался в лабораториях, но…
«Шесть недель работы для того, чтобы получить эти результаты… – читаем строки из его дневника. – Самое скверное – что, проглядывая свои старые заметки, я обнаружил, что все эти результаты уже были получены мною еще восемь или девять месяцев назад. Я совершенно про них забыл».
Фарадей покинул институт, много отдыхал, подолгу путешествовал, но темнота забвения окутывала его все больше и больше. Новое признание в письме: «Я забываю, какими буквами изобразить то или иное слово на бумаге…»
12 марта 1862 года он записал свой последний опыт. Под номером 16 041.
Со временем он был вынужден отказаться от переписки с друзьями: «Снова и снова рву я свои письма, потому что пишу ерунду. Я не могу уже плавно писать и проводить линии. Смогу ли я преодолеть этот беспорядок? Не знаю. Больше писать не буду. Моя любовь с Вами».
Последним, от чего он отказался, были публичные лекции, которые Фарадей многие годы читал детям.
Летом 1867 года один
– Как вы себя чувствуете? – спросил он.
– Я жду, – с улыбкой ответил Фарадей.
Последние мгновения жизни Майкл Фарадей провел в своем рабочем кресле. Глядя из окна кабинета на осеннюю зелень и детей, играющих у ручья.
Публичные лекции о физике и химии для детей в Лондонском королевском институте читают и по сей день. Там, где их читал Фарадей. Среди лекторов – самые известные ученые Великобритании и всего мира. Вместе с детьми их с удовольствием слушают и взрослые.
И здесь часто вспоминают чудом сохранившиеся лекции Фарадея о «Химической истории свечи». Всего их было шесть, идеальный образец возможной доступности научного языка, простоты и ораторского искусства.
А завершали цикл вот эти слова: «В заключение – а рано или поздно конец нашим беседам должен быть – я могу только выразить вам свое пожелание, чтобы вы могли с честью выдержать сравнение со свечой, то есть могли бы быть светочем для окружающих, и чтобы во всех ваших действиях вы подражали красоте пламени, честно и эффективно выполняя свой долг перед человечеством».
Карл Линней
Илья Бузукашвили
Судьба давала ему шансы один за другим, и он прилагал все силы, чтобы их использовать. Так и стал он своим трудом и с помощью Божьей великим творцом законного порядка из хаоса – классификатор и «принц ботаников» Карл Линней.
Детство Карла прошло в маленьком городке Росхульт на юге Швеции. Отец его был священником, но очень любил свой сад, где проводил все свободное время. А с ним рядом вечно крутился его сынишка. Пока не получил, наконец, от папы несколько грядок, став их полновластным хозяином.
Рассказывают (ну куда же без легенд), что мама Карла, когда тот был маленьким, всегда украшала его колыбельку цветами, а если малыш начинал капризничать, успокоить его было несложно – нужно было лишь дать в руку цветок.
Того, что Карлу Линнею на роду было написано стать ботаником, еще никто не знал. Ботаники как науки тогда и не существовало. Изучение растительного мира считалось частью фармакологии.
Карл Линней
Попробуй разгадай, почему это мальчика интересует только его сад, а в школе он учится из рук вон плохо. Настолько плохо, что педагоги даже намекают родителям, что, может быть, лучше обучать его не наукам, а ремеслу. Скорее всего, так бы оно и случилось, не пошли судьба на помощь юному Карлу Линнею доктора Ротмана. Окружной врач, а в школе преподаватель логики и медицины разглядел особый дар в страстной увлеченности своего ученика. И решил, что сам подготовит юношу для поступления на медицинский факультет.