Личный досмотр. Последний бизнес
Шрифт:
Тем не менее он не без удовольствия взял чашечку из рук Муси и, обжигаясь, торопливо выпил душистый напиток.
— Спасибо, чудесный кофе, — Семен задержал на девушке внимательный и дерзкий взгляд. — Вы, кажется, мастерица. Ну, а теперь, — он обернулся к Юзеку, — за работу.
Войдя в тесное помещение кухни, Семен с усмешкой спросил Юзека:
— Надеюсь, на этот раз в котле ничего недозволенного не везете?
— И не говорите! Леший кого-то попутал! — с искренней досадой воскликнул тот. — И сам виноват: недосмотрел.
Он указал на дверь, за порогом которой стояли, кроме Муси, еще пожилая женщина и низенький толстый повар. Все они были в белых халатах, а повар еще и в колпаке.
Однако Семен все жевзял длинный уполовник и старательно помешал в пустом котле… Потом он попросил снять крышки со всех кастрюль на плите и так же старательно проверил, нет ли там чего. При этом Семен не заметил, как за его спиной Юзек обменялся с Мусей насмешливой улыбкой. Затем Юзек принялся услужливо открывать перед Семеном бесчисленные шкафчики, выдвигать большие и малые ящики, помогая вынимать оттуда горы посуды, пакеты и коробки. Юзек делал это с такой безбоязненной, даже подчеркнутой поспешностью, что у Семена не возникало и тени подозрений. «Нет, — решил он, — человек, что-то скрывающий, ведет себя не так».
А Юзек открывал все новые и новые дверцы, выдвигал ящики, приговаривая:
— Гляньте сюда, будьте ласковы… И сюда… А вот этот забыли!..
Семену уже казалось, что не осталось и уголка, не осмотренного им, а Юзек находил все новые ящики, то прикрытые какими-то выдвижными разделочными досками, то краем клеенки, то каким-то большим предметом на столе или на полу. Потом перешли к холодильникам.
Состав уже пришел в Брест, в вагонах пассажиры уже давно спали, а Буланый, усталый и злой, все еще не мог покончить с досмотром кухни вагона-ресторана.
Наконец Муся не выдержала и воскликнула:
— Ну, пойдемте же ко мне в буфет! Сколько можно…
— Да, в самом деле, — откликнулся Буланый. — Тут как будто все в порядке.
Хмурое и тоже уставшее лицо Юзека просветлело, и он вздохнул с видимым облегчением, в котором, однако, и на этот раз Семен при всем желании не мог ничего заподозрить плохого, ибо точно такое же облегчение ощутил и сам.
При осмотре буфета рядом с Семеном была одна Муся. Юзек устроился вдалеке, за одним из столиков и, надев очки, спокойно проглядывал какие-то документы. Повар и пожилая женщина переоделись и, несмотря на ночное время, ушли в город навестить кого-то.
Муся стояла так близко, что Семен ощущал запах ее духов, даже теплоту ее кожи на обнаженных по локоть руках. Девушка то и дело нагибалась, открывая ящики за стойкой, и Семен с какой-то неожиданно проснувшейся жадностью следил за ее мягкими движениями. А Муся, выпрямляясь, каждый раз обжигала его веселым и дразнящим взглядом и беспричинно улыбалась.
В какой-то миг Семен решился и, нагнувшись вслед за Мусей, крепко
— Не время сейчас баловать. Понял?
— А когда время?
— Смотри, пожалуйста, какой шустрый.
— А что?
— А то, что погнала бы я тебя, знаешь куда? Да что-то приглянулся ты мне.
— Ну, когда же время? — настойчиво переспросил Семен.
Муся бросила опасливый взгляд на сидевшего в глубине салона Юзека и торопливо ответила:
— Главное, уходи побыстрее. А через полчаса возвращайся. Он тоже в город уйдет, — кивнула она на Юзека.
— Понятно.
Семен с лихорадочной быстротой закончил досмотр и стремительно направился к выходу из вагона, кивнув на прощанье Юзеку.
…Во второй раз Семен пробыл в служебном купе вагона-ресторана, как ему показалось, всего один миг. А Муся уже затормошила его и велела уходить.
Семен в последний раз обнял ее и вдруг, подчиняясь какому-то озорному чувству, беспечным тоном спросил:
— Слушай, дело прошлое. Скажи теперь, как есть. Везли вы контрабанду или нет?
В ответ Муся неожиданно звонко рассмеялась, так неожиданно, что Семен даже вздрогнул.
— Конечно, везли, — с улыбкой сказала она и, прижавшись к Семену, шепнула ему в самое ухо: — Спасибо тебе.
— Ты что говоришь? — испуганно переспросил Семен. — Соображаешь?
Муся отстранилась и уже другим, насмешливым и резким тоном сказала:
— Я-то соображаю. А вот ты, милый, кажется, не очень.
И уже в последний момент, когда Семен приоткрыл дверь вагона, собираясь выскользнуть на темный перрон, Муся шепнула ему вдогонку:
— Смотри. Не болтай лишнего. А то… Последних слов он не расслышал. «Вот это влип в историю», — проклиная себя, думал Буланый.
…В ту ночь долго не гас свет в квартире Нади Огородниковой.
В первой из комнат, вокруг накрытого стола, нетерпеливо прогуливался Засохо, шлепая домашними туфлями и засунув руки в карманы теплой куртки. За стеклами очков видны были его большие, как у совы, настороженные глаза.
Надя сидела на кушетке в ярком и не по сезону открытом платье. На обнаженные плечи она накинула прозрачную косынку. В руках Надя держала гитару и задумчиво перебирала пальцами струны.
— Пора бы уже ему быть, — проворчал Засохо. — Стареет, черт бы его побрал. А ты тут за него…
— Придет. Что ему станет, — враждебно отозвалась с кушетки Надя. Почему-то в последнее время она совсем перестала бояться Артура Филипповича. И уважать перестала: такое же дерьмо, как и все. А уж трус!.. Как он в прошлый раз испугался, когда Андрей намекнул на какие-то доллары! Неужели Засохо вез тогда валюту? А ей он сказал, что у него конфисковали мануфактуру. И Евгению Ивановичу в Москве он тоже это сказал. Значит, он обманывает их? Такое не прощается. Вот только бы узнать, только бы узнать…