Личный мотив
Шрифт:
Я пригубливаю вино и жму на клавишу.
За считаные секунды экран заполняется репортажами о происшествии, посвящениями, отдающими дань памяти Джейкоба, сообщениями с форумов. Измененный цвет текста на ссылках говорит о том, что я уже посещала эти сайты.
Но сегодня, ровно через год после того, как мой мир обрушился, здесь появляется новая статья в электронной версии выпуска «Бристол пост».
У меня вырывается сдавленный стон, а кулаки сжимаются так, что белеют суставы пальцев. Проглотив короткую статью, я возвращаюсь и начинаю читать ее сначала. Там не говорится о продвижении следствия вперед:
Мне кажется, мы с ним прошли много миль, обходя мыс неподалеку от Порт-Эллиса. Внизу у воды стоит серое здание, и я догадываюсь, что это, должно быть, спасательная станция. Некоторое время я стою и представляю себе, сколько жизней спасли волонтеры, которые здесь работают. Идя по тропинке в сторону Порт-Эллиса, я не могу не думать о Патрике. Никакого плана у меня нет, я просто продолжаю идти, пока не прихожу в деревню, где направляюсь в сторону ветеринарной клиники. Только когда я открываю входную дверь и над головой тонко звенит маленький колокольчик, я вдруг задумываюсь над тем, что ему сейчас скажу.
— Чем я могу вам помочь?
За стойкой регистратуры та самая женщина, хотя я не узнала бы ее, если бы не эти цветные значки.
— Можно мне на минутку увидеть Патрика?
До меня вдруг доходит, что нужно указать какую-то причину визита, но она об этом не спрашивает.
— Я сейчас вернусь.
Я неловко мнусь в приемной, где сидит женщина с маленьким ребенком и корзинкой из ивовых прутьев. Боу натягивает поводок, и я одергиваю его.
Через несколько минут раздаются шаги и появляется Патрик. На нем коричневые вельветовые брюки и клетчатая рубашка, а волосы на голове взъерошены, как будто он только что расчесывал их пятерней.
— Что-то случилось с Боу?
Он вежлив, но не улыбается, и я понемногу теряю решимость.
— Нет. Я просто хотела бы переговорить с тобой. Всего минутку.
Патрик колеблется, и я уже уверена, что сейчас он скажет «нет». Щеки мои горят, и тут я вспоминаю о женщине из регистратуры, которая внимательно смотрит на нас.
— Проходи.
Мы идем в комнату, где он впервые осматривал Боу, и Патрик снова становится, прислонившись к умывальнику. Он молчит — явно не собирается облегчать мою задачу.
— Я хотела… Я хотела извиниться.
Я чувствую покалывание где-то позади глаз и думаю о том, чтобы не расплакаться.
Патрик криво улыбается.
—
Взгляд его уже мягче, и я осмеливаюсь на слабую улыбку.
— Прости, мне очень жаль.
— Я что-то сделал не так? Может, что-то сказал?
— Нет, что ты, нисколечко. Ты был… — Я пытаюсь быстро найти подходящее слово, но потом сдаюсь. — Это моя вина. Просто я чувствую себя не очень в таких делах.
Наступает пауза, после чего Патрик усмехается.
— Возможно, тебе нужно попрактиковаться.
Я не могу сдержать смех.
— Возможно.
— Послушай, мне нужно принять еще двух пациентов, и после этого на сегодня будет все. Как насчет того, чтобы поужинать вместе? Пока мы тут говорим, у меня в мультиварке тушится мясо, и на двоих его там более чем достаточно. Я даже выделю порцию для Боу.
Если я сейчас откажусь, то больше никогда его не увижу.
— С удовольствием.
Патрик смотрит на свои часы.
— Давай встретимся здесь через час. Дотянешь как-нибудь?
— Со мной все будет хорошо. Я все равно хотела сделать еще несколько снимков в деревне.
— Отлично, тогда скоро увидимся.
Улыбка у него сейчас шире, она уже доходит до глаз, в углах которых появляются веселые складочки. Он провожает меня к выходу, и я ловлю на себе взгляд женщины из регистратуры.
— Все уладили?
Я размышляю о том, что она думает по поводу того, зачем мне нужно было увидеться с Патриком, а потом решаю, что это все равно. Я вела себя смело: могла убежать, но вернулась, и сегодня вечером я буду ужинать с мужчиной, которому я нравлюсь достаточно, чтобы он не шарахался от моей нервозности.
Оттого что я постоянно смотрю на часы, время не идет быстрее, и мы с Боу совершаем несколько кругов по деревне, прежде чем наступает пора возвращаться в клинику. Внутрь мне заходить не хочется, и я с облегчением вздыхаю, когда на улицу, широко улыбаясь и на ходу натягивая ветровку, выходит Патрик. Он треплет Боу за уши, после чего мы идем к небольшому домику с террасой на соседней от клиники улице. Он проводит нас в гостиную, где Боу немедленно ложится на пол перед камином.
— Стаканчик вина?
— Да, пожалуйста.
Я присаживаюсь, но почти сразу же нервно поднимаюсь. Комната небольшая, но выглядит приветливо. Б'oльшую часть пола закрывает ковер. По обе стороны от очага стоит по креслу, и я пытаюсь угадать, которое из них Патрика, — нет никаких указаний на то, что одним из них пользуются чаще, чем другим. Небольшой телевизор кажется здесь предметом второстепенным, зато в нишах рядом с креслами стоят громадные книжные шкафы. Я наклоняю голову к плечу, чтобы прочесть названия на корешках.
— У меня слишком много книг, — говорит Патрик, возвращаясь с двумя бокалами красного вина.
Я с благодарностью беру свой, радуясь возможности чем-то занять руки.
— На самом деле мне следовало бы избавиться от какой-то их части, но закончилось тем, что я храню все.
— Я обожаю читать, — говорю я, — хотя со времени приезда сюда не держала в руках ни одной книги.
Патрик садится в одно из кресел. Я понимаю намек и сажусь в другое, вертя в пальцах ножку бокала.
— Сколько времени ты уже фотограф?