Личный поверенный товарища Дзержинского. В пяти томах. Книги 1-2
Шрифт:
Книга 1. Комиссарша
Глава 1
Всех сидящих за судейским столом я не знал. Видеть видел, но лично знаком не был. Кто же интересно с ликами на иконах личное знакомство имеет?
Председательствовал, конечно, он Сам. Бог. Ему сам Бог велел. Что за ерунда? Председательствовал Иисус Христос, а прокурором был апостол Петр. Раньше он был Симоном, сыном рыбака и Иисус сказал ему: «Иди за Мной, и Я тебя сделаю ловцом человеков». Вот и я попался в его сети.
– Этот человек не простой грешник, – вещал апостол Петр. – Это дважды грешник. И имя его – Дон Казанова –
Дон Жуан ненавидит женщин и потребляет их как необходимую для него пищу. Встреча с Дон Жуаном всегда заканчивается трагедией, упадком сил и полосой неудач.
Казанова же любит женщин. Он отдает им все, чем обладает. И Казанова расстается с женщинами, но без трагедий, давая им силы для нового счастья. И тот, и другой разбивают женские сердца, оставляя в них сладкую и горькую боль.
Дон Жуан ищет и не находит в женщинах совершенства, а Казанова видит совершенство во всех женщинах. И их обоих ведет греховный девиз: «Когда хочешь чего-нибудь по-настоящему, можно стать даже Папой Римским».
Дон Жуан – вампир. Он соблазняет женщину исключительно для зарядки энергией. При ухаживании настойчив до настырности и нагл. С самого начала начинает диктовать свои правила игры и подавляет женщину как личность. Много обещает, умеет вызвать интерес, даже страсть. В постели более всего заботится о себе. Всегда уходит первым, оставляя женщину неудовлетворенной.
Казанова – донор. Он ценит женщину и принимает ее правила игры. В постели доводит до высшей степени наслаждения и не бросит ее первым, а дождется, когда она сама объявит о разрыве. Он будет страдать, но вскоре найдет новый объект для сброса избыточной энергии.
– Так в чем же вы его обвиняете? – спросил председательствующий. – С одной стороны он грешник, а с другой стороны – он безгрешная душа, праведник, можно сказать. В чем же вы его обвиняете?
– Учитель! – воскликнул Петр. – Если бы он был Дон Жуаном или Казановой, то грех у него был бы один. А он и тот, и другой. Его вина состоит в том, что он не дает женщинам ни единого шанса избежать греха с ним. И еще он шпион…
– Ну, шпионаж это не такой уж большой грех, – сказал председатель, – это работа. В чем-то даже похожая на ту, что проводим и мы, приобретая себе друзей и строя царствие свое на земле. А тому, кому не нравится наше царствие, тому мы отказываем в месте для проживания среди нас. А что же предлагаете вы?
– Я предлагаю, – сказал прокурор, – отправить его в ад на вечные времена, пусть он жарится в кипящем масле, пройдет все круги ада и узнает, как страдают души, погубленные им.
– Петр, разве это наказание для него? – сказал укоризненно Иисус. – Был у нас уже такой один, который оставил записку людям: «Оставь надежду всяк сюда входящий» и, насвистывая какой-то мотивчик, спустился в преисподнюю, как на экскурсию с практическим познанием всего, что там есть. Это от него черти до сих пор напевают куплеты фривольного содержания. Если вы утонете и ко дну прилипнете, полежите день-другой, а потом привыкнете. Если вас ударят раз, вы вначале вскрикнете, раз ударят, два ударят, а потом привыкнете. И ведь ко всему привыкает человек. Какие кары небесные мы не напускали на них, а им все равно. Резиденты наши рассказывали в стихах и красках, как хорошо в раю и как плохо в аду. А вы думаете люди в это верили? Сначала верили, потом перестали верить, потому что доказательств не было. Тогда мы организовали инквизицию и всех пыточных дел мастеров записали в сотрудники этой организации. И все поверили, что в инквизиции работают черти, одевшиеся в монашеские балахоны. А всех, кого сожгли на кострах, до сих пор почитают как святых и праведников, пострадавших за народ. Поэтому, наказанием нашему подсудимому будет его вечная жизнь. Годы и люди будут проходить рядом с ним, он постоянно будет чувствовать боль потери близких людей и мечтать о том, чтобы и его жизнь была такой же короткой, как у всех смертных людей. Пусть живет вечно.
Глава 2
– Больной, просыпайтесь, – кто-то теребил меня приятными пальцами за щеку.
– Может, он уже умер? – сказал знакомый голос.
– Он еще вас переживет и даже не простудится на ваших похоронах, – сказал насмешливый голос, – больной, просыпайтесь же, наконец…
Я открыл глаза. Там, где я был, было безмятежное спокойствие, не нарушаемое звуками улицы. Вокруг была сиреневая дымка, скрывающая что-то там вдали. Почему сиреневая дымка? Не знаю. Любой туман бывает только сиреневым. Присмотритесь. И вспомните песню Владимира Маркина:
Сиреневый туман над нами проплывает.
Над тамбуром горит зеленая звезда.
Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
Что с девушкою я прощаюсь навсегда.
Около меня сидели два лейтенанта, приставленные ко мне адъютантами моим учеником. Я слышал, как он наставлял молодежь:
– Он не старикан, а глыба, летопись нашей разведки, начинал во времена Дзержинского и даже еще раньше. Да что я вас уговаривать буду? Каждое слово заносить в тетрадь, любое желание выполнять как те двое из ларца, одинаковы с лица. Сорвете задание, поедете замполитами на пограничные заставы и будете мух бить журналом «Коммунист Вооруженных сил».
Я слушал доносившиеся голоса из-за неплотно прикрытой двери кабинета и думал, где же я это слышал? Да это же я всегда так говорю. Хорошо, что меня только копируют, не дай Бог, еще и конспектировать заставят. А сейчас эти ребята сидели у моей постели. Кстати, а зачем? И что я делаю здесь?
Последнее, что я помню, это был мой дом. Вернее, моя квартира. Я сидел у компьютера и пытался вспомнить что-то из моей молодости, чтобы записать это как мемуары. Иногда, знаете ли, бывает у стариков желание оставить молодежи какие-нибудь умные мысли в наследство и в надежде на то, что они будут потом читать это и дивиться, какой мудрый человек был дедушка.
Ерунда все это. Никто не читает умные мысли. Читают глупые или остроумные мысли, например, такие: не ходи по косогору – сапоги стопчешь. Или. Сколько веревочке не виться, а шила в мешке не утаишь. И вообще, сапоги нужно чистить с вечера, чтобы утром надевать их на свежую голову. Самая опасная болезнь – менингит. От нее (или от него?) либо умирают, либо становятся дураками. Мы с братом болели по два раза. Вот это и есть мудрость, истина, причем изложенная в такой форме, что она запоминается сразу. Автора никто не запомнит, а мысль эту будут повторять везде.
Это все войсковые мудрости, а мудрости из области разведки если и записываются, то записываются под грифом совершенно секретно и хранятся в особой папке. Был у меня коллега, который записывал перлы оперативных начальников и сотрудников. Свою работу он показал мне, как близкому товарищу.
Я посмотрел, почитал, похмыкал и вернул записку товарищу.
– Иди в курилку, дождись, пока там никого не будет, и сожги это. Любой прочитавший сразу будет пальцем тыкать в автора афоризма. А это почти все наши начальники. А ты знаешь по партсобраниям, как они критики не любят, тем более насмешек над их безграмотностью. Они гегемоны, а у тебя среднее образование. Это примерно, как быть белогвардейцем в штабе красной дивизии. И больше никому не показывай и даже не заикайся о своих записях.