Личный слуга или Мама на полставки

— Здравствуйте, я по объявлению. Это вы ищете помощника на кухню? — пусть скажет да! Пусть скажет да! Мне нужна работа! Очень нужна!

— Извините, но вы нам не подходите. — грузный мужчина почти сразу вынес приговор, едва взглянув на меня. Опять! Это… это несправедливо!

— Но в объявлении сказано, что возраст, опыт работы и пол не важны, почему нет!?

— Женщина, вы нам не подходите. У вас слишком хилое телосложение, вы

не сможете здесь долго работать и мне нужно будет снова идти и давать объявление о поиске сотрудника. Я не собираюсь принимать вас на работу. Уходите. — я не успела ничего ответить, как к хозяину харчевни подошел тщедушный двенадцатилетний паренек, тощий и тонкий, как соломинка. Его разве что не качало на ветру.

— У вас не найдется какой-нибудь работы для меня, сэр? Кха-кха! — тихим голосочком спросил он, под конец заходясь в астматическом кашле.

Я закатила глаза и гневно выдохнула, потому что видела подобную сцену не раз за последние дни.

А вы смотрите внимательно и запоминайте, как выглядит настоящая дискриминация по половому признаку!

— Хо-хо! — хозяин харчевни рассмеялся в духе Санта Клауса и с широкой улыбкой хлопнул мальца по плечу, едва не сбив этим с ног. — Для такого хорошего парня у нас всегда найдется работа! Тебе очень повезло! Ты будешь младшим поваром! — я отвернулась и направилась к выходу. Ловить здесь больше нечего.

Вот видите? Меня не пустили даже картошку чистить и посуду мыть, а полудохлого пацана взяли сразу поваром, хотя по нему видно, что он ничего тяжелее ложки не поднимет.

Итак, здравствуйте!

Меня зовут Кузнецова Олимпиада Ивановна. Да-да, Олимпиада. В то время как в миром правят Насти, Кати, Даши, Саши и другие носительницы прекрасных имён, я все ещё задаюсь вопросом, что же сподвигло моих родителей, русских от мозга до костей, дать своей дочери такое имя.

Во всем этом мне виделась вселенская несправедливость — моего брата-близнеца назвали Михаилом. Не Геркулесом, Антониусом или Деметрием, а просто Мишей.

И потому я везде была даже не белой вороной, а скорее неоново-зеленой.

Отец называл меня Оленька, брат — Олимп, а мама не гнушалась каждый раз выговаривать имя целиком.

Моя жизнь была веселая и беззаботная одинокая и безработная. Ну и может быть глубоко несчастная на фоне недавнего увольнения. Только если совсем чуть-чуть.

Вы думаете я сейчас жалуюсь? Нет!

Верните мне её, мою серую скучную жизнь! Верните меня назад, в мой мир! Туда, где я свободна и никому ничего не должна! Верните меня в страну с демократией!

Верните! Я согласна работать сверхурочно и обещаю каждые выходные навещать родителей! И выйти замуж за сына маминой подруги тоже согласна! Только верните меня назад!

Впрочем, давайте обо всем по порядку.

Всё началось, когда я проснулась оттого, что меня били веником по лицу…

— Хватит! — я закрыла лицо руками, спасаясь от ударов веником, и села в кровати. Почти сразу захотелось лечь назад, закрыть глаза, а потом проснуться.

Я сошла с ума?

Взгляд пробежался по деревянным стенам, старому сбитому комьями одеялу и окну с открытыми ставнями.

Скорее да, чем нет. Кому в здравом уме привидится такое? Это я уже в психушке или ещё дома, интересно знать?

За окном раскинулась зеленая лужайка, а за ней лес. Было лето: тепло и солнечно, с улицы дул теплый цветочный ветер.

Да, со мной определенно что-то не так: когда я засыпала, я была в съёмной однушке, на дворе была осень и слякоть, а окна выходили на фабрику.

Может в квартире утечка газа, вот мне и мерещится всякое перед смертью?

Я снова оглянулась и на этот раз заметила виновника моего пробуждения. Справа от кровати стоял ребенок с метлой в руках и недовольно смотрел на меня.

Ради всего святого, даже если это бредни умирающего мозга, почему из всех возможных галлюцинаций я вижу мальчика с голубыми волосами и желтыми глазами?!

Ребенок злобно прищурился и снова ударил меня метлой по голове.

— Ты что творишь?! Кто тебя вообще воспитывал? — он ничего не ответил, только отскочил в сторону, все еще держа метлу наготове. Всем своим видом он показывал, что охотно отлупит меня своим оружием еще несколько раз.

"Кто ты такая?"

В голове отчетливо, детским голосом прозвучал вопрос, но его рот не открывался и я была уверена, что мальчик ничего не говорил, разве нет?

Впрочем, глюки, они на то глюки, чтобы быть странными, поэтому я улыбнулась и сообщила своей личной галлюцинации:

— Я Олимпиада… — и самой стало неловко. Что я несу? Могла бы сказать любое другое имя, но нет, надо же представиться своему глюку официально! Ладно, поздно о чем-то сожалеть, он наверняка и так это знает, раз уж это мой глюк. Лучше просто перевести тему. — А ты у нас…

"Занефир.” он буквально секунду молчал, а потом добавил — “Теперь ты моя мама."

Кхм к-хэ к-ха. Неужели это судьба?

Как вообще мой мозг угораздило придумать такое имя?

И что это вообще такое? Сначала он спрашивал меня кто я, а теперь родственники набивается. Нет, если это действительно мой глюк, то по логике вещей, конечно, я его мать, раз уж моя бурная фантазия его породила.

Но не слишком ли он молчалив и спокоен для того, чтобы быть хорошим глюком? Глюки, они же буйные должны быть, верно?

Я ухмыльнулась, откинула волосы назад и торжественно сообщила маленькому нахалу новость дня, которая для него, как для моего глюка, открытием не станет:

— У меня нет детей, не было, и согласно диагнозу гинеколога, вряд ли будут.

“Мама!” — ребенок упрямо топнул ногой, словно заявляя, что теперь — отныне и на века, я буду его матерью.

Я не против стать когда-нибудь в будущем мамой, но, во-первых это будущее еще не настало, во-вторых я не планировала становиться матерью-одиночкой, ну а в третьих, я хотела настоящего ребенка, а не воображаемого!