Личный враг Бонапарта

Елисеева Ольга Игоревна

– Не смей волноваться! Ты потеешь!

Мало ему конского запаха, еще и свой. Как в манеже!

Их обоих учили математике и черчению. Долли хватило одного путешествия по коридорам, чтобы снять мысленный план. Теперь она скользила, держа ладонь брата и неприязненно передергивая плечом. Пальцы Шурки были влажными.

– Ты трусишь?

Как объяснить, что он в столбняке от мысли опять увидеть королеву Луизу?

– Будешь мямлить, считай, что я тебя презираю, – Долли буквально впихнула Александра Христофоровича в нужную дверь.

Паче чаяния, на пороге не спала любимая горничная. Возле створок на стульях не почивали камер-фрау. Всех выслали. Ради него?

Полутемная комната была озарена свечами на столе. Королева читала, откинувшись в глубоком кресле. Вернее, лежала с книгой в руках. Ее опущенные веки дрожали. Во мраке не было видно, что они воспалены, что кожа на щеках стала рыхлой от слез. Что лицо дурного, серого оттенка.

– Я молилась… – вслух произнесла Луиза, точно знала, что он вошел.

– Простите, мадам, – полковник спиной ощутил пустоту, в которую пятился.

– …за ваш приезд, – голос у королевы был по-прежнему тверд. – Ваша сестра – незаменимый друг. Я многим ей обязана.

Александр Христофорович застыл. Его ждали. О нем просили Бога. На него надеялись. Ну и как он теперь должен поступить?

Королева встала. Что-то в ее фигуре показалось странным. Она выглядела суше и ниже, чем была. Горбилась, сжималась всем телом. Если бы можно было развернуть спину, как еж! Закрыться от удара!

Луиза потеряла право ходить прямо. Не могла смотреть другим в глаза. Даже теперь, когда он шагнул к ней – а, плевать на всех! – спрятала голову у него на груди и никак не желала поднять лицо вверх.

Бенкендорф почти заставил ее сделать это.

– У меня нет сил, – прошептала Луиза. Ее губы были шершавыми, обкусанными и запекшимися в корочках новой кожи. – Больно видеть свет. И больно, когда видят меня.

Конец ознакомительного фрагмента.