Лицо фараона (с иллюстрациями)
Шрифт:
Джон и Эбигайл расчленяют фразы на составные штрихи, рассматривают каждый зигзаг отдельно. Здесь нужна проницательность и работа мысли. Кто эти существа, поставившие на полюсе радиостанцию? Похожи ли они на землян? Сходно ли их мышление с нашим?
— Они должны быть похожими на нас.
Эбигайл размышляет, сопоставляет.
— Мышление тоже должно быть сходно с нашим. Если они открыли радио, построили маяк, значит, у них техническая цивилизация. У них те же формулы, что у нас, открыты одинаковые физические законы. Те же машины, приборы и — руки, построившие приборы.
Двое в обсерватории думают. А время летит. Идут сигналы с полюса Мира: три фразы, три паузы.
— Эбигайл, — говорит Джон. — В расшифровке нам помогут машины. Едем в Хьюстон.
В координационном космическом центре Хьюстона они разыскали Юджина Парка. Парк был их однокашником по университету, три года тому назад работал с ними в обсерватории на Ред-Ривер и оттуда был взят в космический центр консультантом по расчетам орбит «Аполло» вокруг Луны. Парк имел доступ к электронному вычислительному гиганту «Оникс-111», а это как раз и нужно было Джону и Эбигайл,
Парк удивился, что «домоседы», прикованные к радиотелескопу обсерватории, выпорхнули в дальнюю командировку.
— Какими судьбами?.. — пожимал он руки Джону и Эбигайл.
Он был рад университетским друзьям, рад хорошему настроению и тому, что преуспевает на новой работе. Встреча была тем более милой, что Парк не видел друзей три года. У него было немало новостей и неожиданностей за это время, и он с удовольствием послушает новости с Ред-Ривер. Чутьем он понимал, что нужен друзьям, это возвышало его в собственном мнении. Может быть, он повел бы себя чуть-чуть высокомернее, если бы перед ним был кто-то другой, а не Джон Биллс. В университете Джон считался лучшим математиком, и не особенно прилежный и усидчивый Парк в пору экзаменов нередко прибегал к его помощи. Вообще Джон был добрый и работящий парень, с крепкой спиной, как говорили однокурсники, на которой удобно ездить. Во всяком случае, Парк знает надежность спины Джона Биллса и благодарен товарищу до сих пор… Эбигайл — одна из четырех девушек факультета, — по общему мнению, была красавицей. И самой серьезной. Не уважать ее тоже было нельзя. И чего это они пожаловали в Хьюстон?..
— Чрезвычайное исследование… — говорит Джон в ответ на рукопожатие Парка.
— Чрезвычайное! — Юджин смеется. — Где вы сейчас увидите не чрезвычайное, хотел бы я знать? В химии — чрезвычайное, в биологии — чрезвычайное, в космонавтике — сверхчрезвычайное!..
— Ты поверь, Юджин…
Но Парк не слушает. Он привык к чрезвычайному. Он без обиняков спрашивает у Джона:
— Вам нужен «Оникс»?
— Нужен, — кивает Джон.
— Я так и знал! Так и знал! — Парк продолжает смеяться. И все кланяются Юджину Парку!
Веселость Парка не вязалась с настроением Джона и Эбигайл, но приезжие терпели шутку товарища. Парк был весельчак, здоровяк — отчего бы ему не посмеяться?
— Выкладывайте, что у вас, — посерьезнел наконец Юджин, хотя в щелочках его глаз все еще стоял смех. — А вы, Эбигайл, выглядите прелестно!..
Комплимент был
— Мистер Парк!.. — Джон решил привести товарища в чувство.
— О!.. — воскликнул Юджин.
Что-что, а слово «мистер» он не терпел. Первый регбист университета, участник всех пикников и попоек, он имел слабость — ненавидел клички. Ему и придумали кличку — «Мистер» — полное несоответствие его непоседливому характеру. Правда, он и к этому относился без злости, но когда с Юджином надо было поговорить всерьез, к нему так и обращались: «Мистер Парк».
— О! — повторил он. — Значит, у вас действительно что-то есть. Тогда тем более — выкладывайте!
Джон пожалел, что резковато обошелся с товарищем, но уже не видел, как исправить промашку, а, наоборот, усугублял ее:
— Мы бы хотели пока не говорить… — сказал он.
— Да? — спросил Парк. — Как же вы сунетесь к «Ониксу»?
— Задача у нас готовая — расшифровка.
— Ох! — теперь уже по-настоящему вздохнул Парк. — И тут секреты…
— Ты уж прости, — сказал Джон.
— Бог простит! — ответил Парк. — А вот время найти, — это труднее, дружище Джон. И Эбигайл… — посмотрел он на женщину.
Вынул блокнот, перелистал, пошевелил губами, разбирая в блокноте записи.
— Не раньше чем завтра ночью, — объявил он. — С часу до трех. Устраивает?
Джон и Эбигайл согласились.
— А теперь — дела побоку! — воскликнул Парк. Вопрос был решен, можно поговорить о личном. — Как живешь? — обратился он к Джону. — Женат?
Джон молча кивнул на Эбигайл.
— О-о!.. — Юджин был удивлен. — Поженились? Черт возьми! У вас же характеры одинаковые — одноименные полюса! — опять тряс руки университетским друзьям. — И как это вы?.. — спохватился: — А какое мне дело? Выпьем по этому случаю!
В тихом академическом баре они просидели до вечера. И все это время их столик был самым шумным. Из-за Юджина Парка.
— Ха-ха-ха! — рассказывал он. — Прилетел дядя Сэм на Марс. Вышел из ракеты, огляделся, — пусто кругом. Ладно, думает, надо насадить сад. Посадил цент и ждет: если вырастет доллар, — значит, на Марсе жить можно. Ха-ха!..
С Юджином скучать не пришлось.
— А вот еще: как русские взяли Венеру в плен…
Но Юджин был молодец, не терял головы и памяти. Голубые глазки из-за припухлых век блестели живо и умно, И такт он выдерживал как настоящий ученый. Не сказать ему ничего было нельзя.
— Юджин, — заговорил Джон, — какова разрешающая способность «Оникса»?
— Два миллиона действий в секунду, — Юджин кивнул головой, понимая, что Джон идет навстречу его желаниям.
— Вам приходилось расшифровывать мертвые языки?
— Приходилось, — ответил Парк, но глаза его говорили: не то, Джон, не то.
— Удавалось? — спросил между тем Джон.
— Кое-что удавалось. С трудом, — последнее слово было тактическим ходом Юджина; если говорить, то давай напрямик.
— Хорошо, — сказал Джон. — Эбигайл, можно?