Лицо из снов
Шрифт:
— Что происходит? Рассказывай.
— Что конкретно вам хотелось бы от меня услышать? — приторно-слащаво поинтересовалась она.
— Почему ты мне позвонила?
— По-моему, я достаточно ясно выразилась. Мне показалось, что что-то не так.
— Как это «показалось»? С чего это вдруг? — Несмотря на все свои старания, ему не удалось до конца вытравить сарказм из своего голоса.
Она сделала глубокий вдох, явно стараясь держать себя в руках.
— Подумав о вас, я испытала неосознанное беспокойство! Встревожилась! Но оказалось, что все в порядке. Я ошиблась.
— Не пойму, с чего это ты вдруг решила, что со мной что-то не в порядке?
Гробовая тишина в ответ.
Дейн ждал, но Марли так ничего и не сказала. Он даже перестал слышать ее дыхание. Похолодев, он крикнул:
— Эй, что с тобой?! Марли?!
Молчание.
— Ну, давай же, милая, скажи что-нибудь, не молчи! Иначе я сейчас приеду!
— Нет! — сдавленно воскликнула она. — Не надо приезжать!
— С тобой все нормально?
— Да, да, все хорошо. Просто я… о другом подумала…
— О чем?
— Возможно, эта тревога и не была связана с вами. Может, это что-то другое. Мне нужно разобраться. Всего хорошего.
— Не вешай трубку! — предупреждающе крикнул он. — Черт возьми, Марли, не ве… Проклятье!
В трубке слышались частые гудки. Дейн швырнул трубку на аппарат и вскочил с кресла. Он сейчас поедет и проверит…
И что дальше? Она и дверь-то не откроет. Да и зачем все это? Алиби имеется, спасибо патрульному Эвану. У полиции больше нет оснований беспокоить ее. Это-то и не давало ему покоя весь день. Он знал, что, если не всплывет что-нибудь новенькое — на что было мало надежды, — у него не будет повода искать с ней встречи.
Да и вероятность раскрытия убийства Надин Виник с каждым днем становилась все более призрачной. Похоже было на то, что просто встретились два незнакомых человека и один прикончил другого. Подобные убийства, как правило, не раскрывались. Господи, неужели это все-таки именно такое дело. Сама мысль об этом приводила Дейна в бешенство. Такая несчастная Надин Виник. А тут еще эта Марли Кин с ее штучками! Неужели он больше ее не увидит? Если она не имеет отношения к делу — а в этом, похоже, пора себе признаться, — значит, он должен переключиться на что-нибудь другое.
Дейн много бы отдал, чтобы выбросить из головы эти глупости, но, похоже, он уже не очень-то владел собственными настроениями.
Марли ходила по комнате взад-вперед, попеременно ругаясь и смахивая слезы. Чертов Холлистер! Он так разозлил ее, что она, пожалуй, заехала бы как следует ему по физиономии, если бы он сейчас оказался перед ней. Впрочем, Холлистер — это еще цветочки! Она теперь точно знала, что у нее снова появился дар. Правда, в несколько иной форме. Кажется, ее традиционно сильная восприимчивость несколько ослабла, а способность к ясновидению, наоборот, усилилась. Иначе как бы она узнала о том, что Холлистер смотрит бейсбол? Как бы она услышала его ответ не только в трубке, но и в своем мозгу?
Раньше ничего подобного с ней не происходило.
Мысли о нем возникли невольно, но они были на поверхности сознания в тот момент, когда она в первый раз ощутила приближение беспокойства, смутной тревоги, опасности. Поэтому-то Марли автоматически и провела параллель между ощущением и детективом, который занимал ее мысли. И ей не пришло в голову, что одно с другим может быть никак не связано.
Итак, у нее возникло сразу две проблемы. Нет, даже три. Первая: дар, пусть урывками, но явно возвращался к ней. Она не желала его возвращения, но ее согласия никто не спрашивал, и остается только примириться. Осознав это, Марли тут же переключилась на другое. Возвращение дара, возможно, окажет сильнейшее влияние на всю ее последующую жизнь, но остальные две проблемы выглядели более насущными.
Вторая: детектив Холлистер, от которого все больше хлопот. В первую же их встречу в полиции он разозлил ее так, как еще никому не удавалось. Причем безо всяких усилий. Она почти физически ощущала, как сей огромный неандерталец изливает на нее свою злость. Взгляд его был настолько пронзителен, что она с трудом удерживалась, чтобы не закрыть лицо руками всякий раз, когда он смотрел на нее. В нем, как в мужчине, было что-то первобытное и настолько мощное, что женщины, наверное, шарахались от него. Марли прекрасно отдавала себе отчет, что имеет не слишком много опыта близкого общения с мужчинами, но и дурой себя не считала. Она и сама как-то непропорционально сильно реагировала на все, что было с ним связано. Ей только этого не хватало! Испытать влечение к этому типу, зная что ничего путного все равно не выйдет. Осознав, что подобной же тягой одержим и Холлистер, она даже застонала. Он назвал ее «милой». Чего он к ней пристал? Может быть, из-за своих подозрений? Тогда это ненадолго, потому что улик все равно не будет. Такие люди, как он, особенно не церемонятся с женщинами, к которым испытывают влечение. Поэтому как только он объявит ей, что окончательно снял с нее подозрения, она должна будет отшить его навсегда.
И тут она вспомнила о третьей проблеме, которая настолько расстраивала ее, что Марли неосознанно откладывала ее, сдерживала себя, чтобы не погрузиться в нее по уши. Та черная злая сила, приближение которой она почувствовала недавно, какими-то чертами напоминала видение, пережитое ею в ночь убийства Надин Виник. Носителем этой черной силы в обоих случаях был один человек. Он все еще на свободе, и сейчас его зло обращено на очередную жертву… Оно еще не до конца оформилось, Марли сумела уловить пока лишь что-то вроде эха. Но этот человек снова вышел на охоту, и помочь полиции вовремя успеть схватить преступника за руку может только ее дар.
Пока у нее не было никаких ниточек, ни одной подсказки. Ни лица, ни имени. Но со временем она настроится на него, будет сопровождать его всюду, куда бы он ни пошел, и ждать, когда он совершит ошибку, воспользовавшись которой, можно будет установить его личность.
Придется работать в связке с полицией, а значит, с Холлистером. Марли не сомневалась в том, что это будет непростое и малоприятное занятие, но у нее не было выбора. Вляпалась в это дело, как в трясину.
Глава 7
На следующее утро, когда Марли только-только закончила одеваться, в дверь ее дома вдруг постучали. От неожиданности она вздрогнула, но тут же нахмурилась, изобразив на лице смешанное выражение настороженности и досады. Она прекрасно знала, кто именно ломится к ней в дом в семь двадцать утра. Для этого не нужно было быть ясновидящей.
Марли твердо решила про себя, что лучше всего вообще никак на него не реагировать. Гнев ее он, несомненно, расценит как слабость. А что касается того невольного чувства, которое появилось в ней по отношению к нему, не дай Бог показать его! Холлистер — агрессивная натура, и он немедленно примет меры, как в первом, так и во втором случае.