Лицо особого назначения
Шрифт:
Он оторвал белый лоскуток с цифрами и направился к таксофону. Подталкиваемый чужими навыками, стал рыться в карманах в поисках жетона, уронив при этом пистолет, засунутый за пояс. Оружие лязгнуло об асфальт, привлекая внимание прохожих.
— Зажигалка, племяннику в подарок купил, — мгновенно среагировал юноша, поднимая смертоносную игрушку.
Но, никому не было дела ни до куска железа, грохнувшегося на мостовую, ни до мифического племянника, в подарок которому он якобы предназначался. Население суетливо продолжало свой бег, который не могло остановить даже субботнее утро. Занятое круговертью болезней и выздоровлений, лечением поносов и
После непродолжительных телефонных переговоров он отправился на встречу с хозяином квартиры и спустя два часа заселился в скромные апартаменты, ничуть не походившие на роскошное жилище сутенера. Здесь были кровать и телефон, а также присутствовала роскошь в виде цветного телевизора, выпущенного еще при Союзе, и такого же древнего видеомагнитофона. Самым главным же достоинством нового жилья было то, что оно пусть на время, но принадлежало только ему.
Заплатив и отказавшись отдать документы, квартиросъемщик выпроводил хозяина и улегся на кровать. Впервые в жизни он был предоставлен самому себе и, получив то, ради чего рискнул поломать прежний уклад жизни, поневоле растерялся.
Если бы юноша, столь рьяно стремившийся к свободе, был так же хорошо подкован в психологии, как и его наставники, он смог бы понять, что с ним происходит, ибо распознал бы настоящую природу своего образа мыслей, за десятилетие вложенного умелыми педагогами в подсознание ребенка. Это было нечто сродни религии, выражавшейся в неосознанном желании почувствовать себя частью целого. Неизменного и всеобъемлющего. Внушающего безоговорочное благоговение и стремление доверить свои незначительные заботы попечению Доброго и Мудрого сверхсущества.
Но, увы, он был еще слишком молод, чтобы забираться в такие дебри своей души. Да и вряд ли понимание того, что с ним происходит, помогло бы повернуть время вспять. И школа, и все ей сопутствовавшее остались в прошлом. Мосты были сожжены, а Рубикон, роль которого исполнял Портал, соединявший его сверхцивилизованный мир с этим варварским местом, перейден.
Это ни к коей мере не было наказанием, и выбор был только его. С достижения им пятнадцатилетия и до момента принятия решения, то есть три с половиной года, он знал о возможности уйти. Их всех, уже достаточно взрослых, чтобы отвечать за свои поступки, собрал один из наставников.
— Ни для кого из вас уже не секрет, что мы имеем некоторые отличия, затрудняющие… м-м-м… адаптацию в человеческом обществе. Уже двести лет как на таких, как мы, не охотятся, предоставив возможность если и не полноценно, то, во всяком случае, более-менее достойно жить.
Юноши и девушки зашумели. Впервые с ними говорили столь откровенно, и это вызывало смятение. Все эти годы они провели в обществе себе подобных. Природа позаботилась о сохранении вида, действуя по принципу «ворон ворону глаз не выклюет». И таким образом, они были практически полностью изолированы от нормальных людей, лишенные тем самым возможности «питаться» чужой энергией.
На пороге совершеннолетия им предстояло «выйти в люди».
— … Таким образом, вы имеете возможность сэкономить свои силы и время, согласившись добровольно покинуть пределы цивилизованного мира.
— И что, там тоже можно жить? — Спрашивавшая, девушка с белокурыми волосами, явно не доверяла говорившему, считая его слова ложью, призванной облегчить работу палачам и заставлявшей жертву самой взойти на плаху.
— Во время работы луча, позволяющего открыть Портал, некоторые исследователи на короткое время выходили, чтобы исследовать местность. Ничто не затрудняло дыхания, и в каждом та, ком месте имелась биосфера.
— Почему же эти миры не колонизованы, если там так расчудесно?
— Установка, позволяющая осуществить переброску, работает крайне нестабильно. Мы вообще не уверены в том, что каждый раз посещаем один и тот же мир. А отправлять экспедиции, не имеющие надежды вернуться, — слишком дорогое удовольствие.
— Выходит, это всего лишь смена тюрьмы на колонию! — раздался чей-то голос.
Убеленный сединами и повидавший много таких выпускников человек лишь развел руками.
— В любом случае это альтернатива, дающая возможность как-то примириться с положением изгоев. Должен вам сказать, что за пятьдесят лет существования проекта воспользовались правом уйти не более десятка подобных нам. Остальные же, пройдя пору юности и оставив позади сопутствующий ей максимализм, смогли прийти к соглашению со своими инстинктами и стать полноправными членами общества. Почти полноправными.
Каждые полгода их группу, не такую уж и многочисленную, отправляли на практику. И с каждым таким осмотром будущего места работы юношу охватывала все большая тоска. Унылые серые стены, ненависть пополам со страхом охраняемого контингента — все укрепляло его в мысли невозможности подобного существования. И в конце концов он решился. После возвращения с очередной практики, он подошел к наставнику и, запинаясь и пряча глаза, объявил о своем желании.
— Подумай до завтра, малыш. — Глаза старшего смотрели на него с жалостью. — Это ведь навсегда, и никому неизвестно, что ждет тебя на той стороне.
Но, менять принятое решение было не в его привычках. И через несколько дней, продиктовав свою волю в присутствии свидетелей и приложив к сенсору ладонь, он оказался здесь.
ГЛАВА 4
«Как в животных, так и вообще во все живые существа, в нас с самого момента зачатия закладывается категорический приказ, вытесняющий все прочие инстинкты. Намертво запечатленный в нашем существе, он гласит: „ВЫЖИВИ!“…
Для удовлетворения своего стремления к выживанию мы едим. Часто едим инстинктивно (даже в тех случаях, когда нам угрожает что-либо иное, нежели голод), потому что это самый доступный нам способ реагирования на категорический приказ выжить. Подчиняясь этому императиву, мы накапливаем материальные ценности и защищаем их от посягательств. Инстинкт размножения — еще одна форма следования приказу. Любая угроза этому автоматически вызывает с его стороны стремление защитить себя и дать отпор. Знакомый всем импульс «нападения или бегства» есть физическая реакция на приказ выжить, требующий избегать смерти любым доступным способом.