Лицо в темной воде
Шрифт:
– Да. – Руслан Маратович вздохнул. – Ты права. Нужно поскорее выбросить всю эту историю из головы.
– Но сначала необходимо еще кое-что сделать.
Шуравин посмотрел на помощницу снизу-вверх.
– Ты о чем?
– Снимите обо всем этом фильм. О вашей жизни с Диной, о размолвке, о возможном разводе. О том, как она решила к вам вернуться, но не успела. О том, как она погибла. Как сразу после концерта отпустила своего шофера, сама села за руль черного «Мерседеса» и помчалась в аэропорт – чтобы поскорее встретиться с
Шуравин выглядел сбитым с толку.
– Ты шутишь? – недоверчиво спросил он.
Инга Александровна, продолжая массировать ему плечи, покачала головой:
– Нет. Фильм соберет большую кассу. Я продумаю хорошее пиар-сопровождение. Ваша умершая жена сделает вас еще богаче. И это будет справедливо.
Руслан Маратович обдумал ее слова, усмехнулся и сказал:
– Черт… А ты еще порочнее, чем я думал.
– Я женщина, – спокойно отозвалась Инга Александровна. – А женщины порочны по своей природе, об этом вы можете прочитать в любой священной книге. Массаж закончен. – Она убрала руки с его плеч. – Теперь я могу одеться?
– Можешь, – ответил Шуравин, искоса поглядывая на свою помощницу и о чем-то размышляя. – И прости за то, что попытался тебя унизить.
– Вы меня не унизили, – проговорила Инга Александровна. И добавила после секундной паузы: – Меня невозможно унизить.
4
Дина открыла глаза и долго осматривала крошечное пространство избы, в котором царило тепло от только что протопленной печки, занимавшей почти половину жилища.
У дальней стены располагалась широкая лавка, на которой были разложены для просушки шкуры диких зверей. В углу стояло ружье и возвышался крепкий стол.
Дина попробовала пошевелить руками и ногами под толстым слоем шкур, которыми укрыла ее старуха, и тут же застонала – тело по-прежнему болело.
Старая шаманка возилась у печи. Услышав стон, она обернулась и посмотрела на девушку недовольным взглядом. Затем взяла с печи железную кружку и проковыляла к топчану, на котором та лежала.
– Выпей! – приказала она. – Это полезно.
Старая Элинэ сунула кружку Дине в губы. Девушка приподнялась, стараясь не застонать от боли, послушно отпила большой глоток из кружки и устало откинулась назад на мягкую подушку, обшитую шкурами.
– Сколько времени я уже здесь? – спросила Дина.
– Почти месяц, – ответила шаманка сипловатым, строгим голосом.
Дина сглотнула слюну.
– Странно… – пробормотала она. – Я не помню, как упала с моста. Помню только, как отыграла концерт и села в машину.
– Тебя привезли на мост. Их было двое, и их сожрали волки. Я тебе уже об этом рассказывала. Выпей еще!
Дина снова приподняла голову и сделала глоток из кружки. Напиток был похож на очень горький и очень крепкий чай. Опустив голову на подушку, она закрыла глаза и несколько секунд лежала молча. Затем посмотрела
– Почему они это сделали? Зачем сбросили меня с моста?
– Откуда ж мне знать, – сухо отозвалась старая Элинэ. – Может, в них вселились злые духи. А может, ты сделала им зло и они отомстили тебе.
– Я не сделала им никакого зла, – пробормотала девушка.
– Может, да, – сказала старуха. – А может, нет. Пора смазать твои раны мазью.
Старая шаманка поставила кружку на полку. Затем осторожно распеленала Дину. Осмотрела ее раны, ощупала цепкими худыми пальцами кости, не обращая внимания на ее стоны.
– Твои кости уже срослись, – констатировала шаманка.
Потом плеснула воды в миску, тщательно обтерла тело девушки тряпкой, достала из березового кузова жир и стала втирать ей в кожу, что-то шепча на непонятом наречии.
Потом перевернула исхудавшее тело Дины на живот, стерла со спины старый жир и намазала кожу новым слоем, снова шепча непонятные слова. Затем старуха снова перевернула девушку на спину и накрыла ее шкурами.
– Я почти не чувствую своего тела, – едва слышно пробормотала Дина.
– Знаю, – сипло сказала старуха.
– Почему я его не чувствую?
– Потому что твоя душа не хочет его признавать.
– Я… не понимаю.
Элинэ вздохнула и принялась нехотя объяснять – таким голосом, каким обычно объясняют прописные истины неразумным детям:
– Твоя душа не хочет возвращаться в твое тело. Я держу ее здесь силой. Но когда ты засыпаешь, я не могу за ней следить. И тогда твоя душа снова отправляется в нижний мир.
Старуха снова намочила тряпку и обтерла щеки и шею Дины.
– Почему ты молчишь? – спросила старуха.
Дина разлепила губы и тихо ответила:
– Мне кажется, что я все равно умру.
– Тебе нельзя сейчас умирать, – веско сказала старая шаманка. – Если ты сейчас умрешь, твоя душа навеки останется в нижнем мире. Хызылы-призраки не отпустят ее. И она никогда не найдет успокоения.
Девушка помолчала. Потом с усилием произнесла:
– Когда я сплю… я все время вижу кошмары.
– Когда ты спишь, твоя душа уходит в нижний мир, – объяснила старуха. – Этот мир – словно каменный распадок, ведущий к большой реке, которая сплетается из множества ручейков.
– И что это за река? – спросила Дина.
– Это река снов, – ответила старая шаманка. – Человеческих, звериных.
– А эти ручейки?
– Сами сны.
Дина посмотрела на нее грустным, недоверчивым взглядом.
– Значит, я могу путешествовать по чужим снам? – тихо произнесла она.
– Да, – кивнула старая Элинэ. – И это плохо. Очень плохо.
– Почему?
– Тебя водят учикуль – злые духи. И, если им не помешать, ты сама станешь учикуль. Злым духом мщения.
Старуха положила мокрую тряпку ей на лоб. Ручейки воды стекли по вискам Дины на подушку.