Лицом к лицу (пер. Гуляева)
Шрифт:
– Похоже, что да. Правда, я сужу с чужих слов, поскольку сам в поп-музыке не силен. Я все как-то больше предпочитаю набор из Генделя-Мендельсона и всякой прочей проверенной временем классики.
– Это наследственное, – промолвил Эллери.
– Что?
– Ну, это у них в крови – способности к музыке. Это должно было чертовски льстить Глори. И что, удалось Лоретте куда-нибудь пробиться?
– Да. Она умудрилась выступить в нескольких коммерческих радиопередачах. После этого она рискнула покончить с прежней жизнью и службой и посвятить себя исключительно карьере вокалистки. Она выступила пару раз в третьесортных
– А что ей понадобилось в Соединенных Штатах?
– Как это что, Эллери? Большие дела делаются здесь. Возьмите, к примеру, «Битлз».
– Давайте оставим «Битлз» в покое, а? – сказал Эллери.
– Давайте, – согласился Берк, – эта особа – девица практического склада.
– Но тогда скорее всего она стала бы искать встречи со своей знаменитой тетушкой?
– Что вы, ни в коем случае! Она из тех, кто предпочитает всего добиваться сам.
– Но ведь Глори единственная сестра ее матери. Неужели она не хотела повидать ее из чисто родственных чувств?
– Она заявила, что понятия не имеет, где живет Глори. Думаю, что их соседство – случайное совпадение.
– Случайных совпадений в жизни почти не бывает. Где же еще, спрашивается, могла жить Глори? А помешанная на эстраде девица? Вам удалось присутствовать при трогательном моменте воссоединения родственниц?
– Да, конечно. Однако мне пришлось изрядно попотеть для того, чтобы эта встреча произошла. Когда я нашел Лорепу и объяснил ей цель моего визита, то сделано было только полдела. Затем мне еще долго пришлось уговаривать ее посетить миссис Армандо.
– И когда же это случилось?
– До вечера тридцатого декабря (это была среда) мне обнаружить Лоретгу не удалось. А вечер тридцатого я потратил на обед с Лореттой, во время которого я старался убедить ее встретиться с сестрой своей матери. Девушка на питала никаких чувств к знаменитой тетке, для нее «Глори Гилд» с детства было только пустое имя – и больше ничего. А после смерти родителей и имя забылось. Она была очень мала, когда попала в приют.
– Обида?
– Простите, не понял…
– Как вам кажется, Лоретте было обидно, что тетка так долго не вспоминала о ее существовании?
– Нет, абсолютно. Эта девица Спейнер весьма примечательная особа. Она заявила, что понять не может, с чего это ее тетушке понадобилось разыскивать ее через столько лет. Она же, со своей стороны, хочет только одного, чтобы ее оставили в покое. Как я уже сказал, мне пришлось угробить целый вечер, пока я наконец ее убедил нанести вместе со мной визит тетке. Хотя я сам не знал причины внезапного родственного порыва миссис Армандо, но я использовал все красноречие, на которое только был способен.
Эллери расхохотался:
– Так вот о чем вы шушукались с моим драгоценным папочкой, – смех его тут же оборвался. – Харри, так когда же в среду вечером вы с этой девицей появились у Глори?
– Примерно без четверти одиннадцать. – У Берка потухла трубка, и он оглядел салон автомобиля в поисках пепельницы, но она отсутствовала. Пришлось Берку выбить трубку прямо в свой карман. – При встрече я чувствовал себя очень скованно. Лоретта не лучше моего: ведь встретившая нас женщина фактически была ей чужой. А тут еще миссис Армандо не нашла ничего лучшего, как довольно невразумительно начать объяснять девушке, отчего она раньше не пыталась разыскать ее. Ситуация становилась все более неловкой, так что я почувствовал себя лишним и поспешил удалиться. Тем более, что моя задача была выполнена. Миссис Армандо проводила меня до дверей, кстати, и расплатилась со мной. Я заранее уведомил ее о нашем прибытии, поэтому и чек она тоже приготовила заранее. Я ушел, как я уже сказал, что-то около 11 часов 05 минут. Сразу отправился в аэропорт, самолет взлетел в час ночи, я благополучно приземлился в Англии и тут же отправился назад по телеграмме инспектора Куина. Но это вы уже и сами знаете.
– Значит, вы оставили эту девицу Спейнер наедине с Глори, – отрывисто сказал Эллери. – Глори была убита в 11.50.
– Насколько я понял, Лоретта заявила, что она тоже ушла задолго до этого времени, – заметил в ответ Берк. – Ваш отец сказал, что у нее уже взяли показания, и вроде бы все чисто. Но сегодня, похоже, с ней опять собираются побеседовать, так что вы можете присутствовать при этом и составить обо всем свое собственное мнение.
Глава 10
– Кого из них вы хотели бы увидеть сегодня, мистер Куин? – поинтересовался служитель.
– Глори Гилд Армандо, Лаци.
– Это здесь, – Служитель подошел к одной из полок, выдвинул большой ящик и открыл крышку. – Что-то на нее сегодня большой спрос!
Она выглядела отталкивающе, даже для трупа. Тело, превратившееся в бесформенную груду жира. Подернутые смертной синевой, ввалившиеся щеки с налипшими прядями обесцвеченных, всклокоченных волос. Вспухшие, раздутые члены…
– Sic transit [9] … Глори – прошептал Эллери. – Эта груда мяса и жира была когда-то предметом страстных воздыхании и пылких признаний миллионов поклонников… И что от нее осталось?
9
Sic transit… (лат.) начальные слова известной поговорки «так проходит слава мира»
– Да, поверить трудно, – кивнул Берк.
– По-моему, лицо как лицо, ничего в нем нет особенного, разве что жирнее обычного. Никаких особых примет, даже синяков не видно.
– Значит, она имела в виду не свое лицо.
– Да никто и не думал, что ее.
– Кто знает… Как там сказано у поэта? «Лицо, несущее печать времен. Как много лиц в одном лице сокрыто». И еще: «Порою лица, как пустая книга, в которой не увидишь ничего».
– Что за поэт?
– Лонгфелло.
– Охо!
– Его «Гиперион»
– Вы меня тронули, – смущенно произнес Берк. – Совершенно верно, в этом лице можно увидеть лишь следы ожирения и больше ничего.
– Не знаю, не знаю, – с сомнением покачал вдруг головой Эллери. – Спасибо, Лаци. Пойдемте, Берк. Шотландец последовал за Эллери и, когда они вышли, спросил:
– Куда теперь?
– В лабораторию, за результатами вскрытия. У меня есть кое-какие соображения.
– Надеюсь не по поводу очередных поэтических цитат? – спросил Берк.