Лицом к лицу
Шрифт:
Это было чистосердечное раскаяние. Стефани не могла устоять перед просящим виноватым взглядом Марко. Она молча кивнула.
— Ты сильно его любила? — спросил он сочувственно.
— В то время — да. Я думала, что другого такого у меня в жизни не будет. Когда Майкл погиб, я искренне верила, что больше никогда не полюблю. Я…
Стефани не могла продолжать. Она закрыла лицо руками, чтобы Марко не видел выражения ее глаз и лица.
— Стефани, мне действительно очень жаль, — сказал он, неправильно истолковав ее жест.
— Ничего, — глухо проронила она, не отнимая ладоней от лица. — Я верю тебе, но сейчас мне хотелось бы побыть одной.
— Но я…
— Марко, пожалуйста! — Стефани слегка раздвинула пальцы рук, взглянула на его обеспокоенное лицо и снова сдвинула их. Она впервые видела Марко растерянным и смущенным. Трудно было поверить, что сильный, гордый и независимый мужчина способен глубоко сопереживать чужому горю. — Пожалуйста, — повторила она. — Я хочу остаться одна.
Марко промолчал и Стефани, решив, что он откажет ей в просьбе, лихорадочно стала придумывать причину, чтобы заставить его уйти из комнаты.
Марко провел ладонью по волосам и выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы.
— Хорошо, — резко сказал он. — Я оставлю тебя в покое.
Он уверен, что я не простила его, не приняла его извинения, с грустью подумала Стефани, провожая Марко глазами. Но, если бы я окликнула его, вернула в комнату и убедила, что не сержусь на него, я не остановилась бы на этом. Я неизбежно должна была бы сказать ему кое-что еще. То, что буквально минуту назад неожиданно открыла для самой себя.
Открыла — и ее мир, привычный мир, разлетелся на мелкие кусочки, которые Стефани даже не стала пытаться собрать.
«Когда Майкл погиб, я искренне верила, что больше никогда не полюблю». Эта фраза, сказанная опрометчиво и эмоционально несколько минут назад, вернулась к Стефани немым укором.
Стефани оставалось лишь надеяться, что Марко не уловил секундное колебание, короткую заминку, которая выдала ее с головой, что он не услышал, как она споткнулась о слова, начала заикаться от своего ошеломляющего открытия. Прижав к лицу ладони, она прятала волнение, а не слезы, как ошибочно подумал Марко.
«Я искренне верила, что больше никогда не полюблю». Сказав эти слова, Стефани в ту же секунду поняла, почему Марко действовал на нее так сильно. Почему ее глубоко оскорбило, когда он предложил ей любовную связь, и ничего больше. Ведь Филип предлагал ей фактически то же самое, но его предложение не затронуло чувств Стефани. Она отнеслась к нему как к спасательному кругу, позволяющему выбраться из пучины, в которой барахтался ее отец, тянувший за собой на дно и свою семью.
Марко же заставил Стефани обратить на него внимание. Заставил ее чувствовать, страдать. Заставил ее сердце парить высоко в облаках и камнем падать от боли. Причина была одновременно простой и сложной, как сама жизнь. Она укладывалась в одно очень простое слово.
Любовь.
Стефани полюбила Марко.
Он взял ее в плен в буквальном смысле этого слова. Он держал ее взаперти по каким-то своим соображениям, использовал в качестве заложницы, чтобы добиться своей цели. Совершив похищение, он перевернул мир Стефани вверх дном, лишил будущего, которое ждало ее после свадьбы с Филипом.
Но на самом деле Марко сделал неизмеримо больше. Он пленил ее сердце, и никакая сделка, никакой выкуп не могли бы освободить его. И Стефани, хотя уже не была пленницей и могла уехать в любое время, осознавала, что никогда не будет по-настоящему свободной. Потому что ее сердце навсегда останется с Марко.
12
— Я думаю, сегодня ночью будет гроза. Атмосфера такая тяжелая и душная, что этого не миновать.
Марко имеет в виду только физическое явление, отметила про себя Стефани, но он с таким же успехом мог говорить и об эмоциональной атмосфере наших отношений.
Уже несколько дней обитатели виллы «Ла Росса» чувствовали себя неуютно и напряженно. Подавленное настроение ложилось невыносимым бременем на нервную систему Стефани.
— Гроза разрядит атмосферу, — заметила Стефани, болезненно осознавая двусмысленность своих слов. — Сейчас просто нечем дышать — давит и душит. Неудачное время для экскурсий.
Но она понимала, почему Марко предложил ей прокатиться. Если бы он прямо сказал, что хочет немного развеяться, это было бы честнее, чем притворяться, что они едут на экскурсию.
Но честность уже не присутствовала в их отношениях. Или вернее передозировка честности, возникшая в результате их ссоры в день приезда на виллу, развела их по разным углам и отдалила друг от друга. Их вынужденное общение было натянутым и преувеличенно вежливым, почти официальным. Они были похожи на людей, которые только что познакомились и совсем не понравились друг другу.
Как ни странно, но мы общались гораздо лучше, когда почти не знали друг друга, подумала Стефани. Однако когда память услужливо напомнила ей, какого рода «общение» произошло между ними в первые сутки их знакомства, Стефани постаралась выкинуть из головы эти мысли.
Но от воспоминаний оказалось нелегко избавиться. Они были четкими, яркими и необычайно чувственными. Поцелуи и ласки, сердца, бьющиеся в сумасшедшем ритме, прерывистое дыхание и сплетенные тела — все это как в калейдоскопе проплывало перед мысленным взором Стефани и волновало кровь.
Она беспокойно заерзала на мягком кожаном сиденье, пытаясь стряхнуть с себя сексуальное наваждение.
— Тебе неудобно? — спросил Марко, бросая взгляд в ее сторону.
— Нет-нет, все хорошо, — поспешно заверила Стефани. — Немного душно. Погода выбивает из колеи.
Погода, конечно, менялась, но в данном случае перепад атмосферного давления был ни при чем. Из «колеи» Стефани выбивало новое обостренное восприятие мужчины, сидевшего за рулем. Эротические мысли еще бродили у нее в голове, и, может быть, поэтому она обращала внимание на малейшую деталь, имевшую отношение к этому сильному красавцу, который легко управлял мощным автомобилем.
Когда Марко переключал скорость, его бедро на мгновение напрягалось и тут же расслаблялось, вызывая у Стефани приятную дрожь. Рукава его сорочки были закатаны, и на обнаженных смуглых руках играли мускулы при каждом повороте руля. Ветерок, залетавший в приоткрытое окно, шевелил черные блестящие волосы Марко и доносил до Стефани запах его одеколона, напоминавший смесь лимона и трав.