Лицом к лицу
Шрифт:
Владька подрулил к символическим - две бетонные стелы - воротам, попетлял по асфальтовым дорожкам и остановил машину перед приземистым кубическим зданием с ажурной чашей антенны наверху.
– Узнаешь место?
– он выключил двигатель, дернул рукоятку тормоза. Именно здесь вы когда-то жили.
– Обрадовал!
– раздраженно проворчал Юрий Иванович осевшим голосом. Отстегнул ремень, выбрался наружу.
Осмотрелся, Прочитал сверкающую - золотом по черному - табличку: "Староновская лаборатория института физики полей АН СССР".
– Солидная
– И ради нее сломали наш дом?
– Нет, почему же. Мы ни при чем. Когда тут стали все сносить, я настоял, чтобы нам выделили непременно этот участок, - Владька с деловитой заботливостью поглядел по сторонам.
– Безграмотно написано, - с удовольствием заметил Юрий Иванович.
– Что имеется в виду, сельхозполей академии наук? Почему тогда не физика лугов? Или пашен, например?
– Ага, - рассеянно согласился приятель.
– А помнишь, у вас здесь цветы росли?
– показал на асфальтовую площадку, где остановились "Жигули". Пахли по вечерам - с ума сойти' можно. Я своему завхозу все время говорю, чтобы посадил. Не слушается, фыркает... А на этом месте у вас сарай был, летом ты в нем спал, - повел рукой в сторону светлого длинного здания, состоящего, казалось, из сплошных окон.
– Сейчас тут сотрудники живут, а мы в том сарае когда-то однажды всю ночь в "дурачка" проиграли. Помнишь?
Юрий Иванович не помнил этого,
– М-да, - он глубоко всунул руки в карманы пиджака, повернулся на каблуках.
– Все чужое. Все... Школа-то хоть цела?
– Цела, - Владька тронул его за плечо.
– Пойдем. Надо выспаться. У меня в семь эксперимент.
– Ты ступай, а я попозже, - Юрий Иванович достал сигареты, закурил. Присел на спинку скамейки, сделанной из половины расколотого вдоль бревна.
– Только покажи, в какое окно постучать. Или у вас там дежурят?
– выпустил струйку дыма в сторону жилого корпуса.
– Тогда и я не пойду. С тобой останусь, - Владька тоже всунул руки в карманы, сел на скамейку, вытянул ноги.
– Это еще зачем?
– вяло и снисходительно поинтересовался Юрий Иванович.
– Я - понятно. Приехал на родное пепелище, хочу поразмышлять, повспоминать. Может, я сентиментальный, - он усмехнулся.
– Вот докурю, пойду шляться по городу, слезы из себя выжимать.
– А я не пущу, - серьезно ответил Владька.
– Или с тобой пойду.
– Не выдумывай. Спать я не хочу, а тебе надо. Эксперимент-то важный?
– Важный.
– Вот видишь. Иди отдыхай, - Юрий Иванович встал, бросил окурок в урну, направился было прочь, но Владька вскочил, вцепился ему в рукав.
– Да что с тобой?
– возмутился Юрий Иванович и рассвирепел.
– Я один побыть хочу. Понял? Один! Неужели ты такой бестолковый?!
– Хорошо. Будь по-твоему, - приятель нехотя разжал пальцы.
– Но дай слово, что ты без меня не поедешь... к морю.
– Однако манеры у вас, профессоров, - покрутил головой Юрий Иванович.
– Никогда, никому, никаких слов не давал и не собираюсь!
–
– А как я узнаю время?
– Юрий Иванович, слегка сдвинув рукав к локтю, насмешливо сунул руку под нос приятелю.
– Возьми, - тот снял свои часы, быстро защелкнул металлический браслет на запястье Юрия Ивановича. Точно наручники клацнули.
– Обязательно вернись до семи. По многим причинам эксперимент можно провести только в это время, поэтому отменить его никак нельзя.
– Ну-у, меня ваши физические проблемы не волнуют, - Юрий Иванович подчеркнуто пренебрежительно поморщился, опять сунул руки в карманы, качнулся с пяток на носки.
– Зато меня волнуют, - сухо и деловито отрезал Владька.
– Очень волнуют. Поэтому не подведи, будь другом. Времени, чтобы повспоминать, у тебя достаточно.
– Ладно, договорились. Спи спокойно, - Юрий Иванович не спеша, вразвалку отошел. Обернулся, взмахнул бодренько рукой.
– Удачной аннигиляции, профессор!
Владька переполошился, даже ладошкой слабо, как от нечистой силы, отмахнулся.
– Покаркай еще!
– выкрикнул возмущенно.
– Ты хоть знаешь, что это такое?!
Юрий Иванович захохотал и свернул за угол лаборатории. Часы и браслет прохладным тяжелым ободком давили на кисть руки; Юрий Иванович машинально глянул на циферблат; не вдумываясь, который час, понаблюдал, как выскакивают секунды на электронном табло. "Надо будет вернуться вовремя. Очень уж дорогой товарищ Борзенков просит". Не хотелось уходить из жизни с сознанием, что подвел последнего приятеля.
Юрий Иванович с мучительной остротой понял, как непоправимо одинок, поэтому неприятно было думать, что Владька хоть и помянет когда-нибудь, при случае, Бодрова, не нарушая традиций, добрым словом, но про себя добавит, что подложил ему свинью этот самый Бодров в день ответственного эксперимента. "Хотя, зачем я ему?" Юрий Иванович решил было пригрустнуть, представив, как поедет в Крым, чтобы холить и лелеять мысли о своем скором конце, но вызвать нужный настрой не удалось - в груди уже сладко ныло, уже складывались в улыбку губы, потому что десять лет то вприпрыжку, то понуро, то важно ходил Юрка, потом Юрий Бодров этой дорогой в школу.
Обогнув длинный барак, в котором прежде был детский сад, Юрий Иванович почувствовал, что улыбка стала еще шире - увидел школьный стадион: так же белели стойки футбольных ворот, на том же месте была яма для прыжков и высокая П-образная конструкция, на которой висели канаты, гимнастические кольца, шест. Но около школы Юрий Иванович чуть не сплюнул, увидев приземистый крупнопанельный пристрой. Однако тут же успокоился и даже немного позавидовал нынешним ученикам - догадался, что перед ним спортзал. Хороший, судя по всему. А им-то, школьникам прошлого, приходилось заниматься в бывшем актовом зале гимназии. Правда, грех жаловаться, довольны были, даже в волейбол и баскетбол там играли.