Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков
Шрифт:
Берия переговорил с Фитиным о Короткове. Тот, на основании изученных документов, а также бесед с сотрудниками, знавшими Александра лично, дал ему положительную характеристику. На самом деле нарком уже принял для себя решение восстановить дерзкого сотрудника. Но этим разговором с начальником разведки он как бы возлагал на того ответственность за Короткова в дальнейшем. Таковы уж были правила игры. Фитин их прекрасно знал, но при всей своей внешней скромности и обходительности, был человеком твердых убеждений, ответственности не боялся, равно как и высказывать собственное мнение.
А дальше происходит нечто совершенно уж фантастическое. В конце 1939 года «штрафника» Короткова на два
Чем занимался Коротков в названных странах, неизвестно. Часть документов не сохранилась, часть и по сей день не подлежит оглашению.
Но кое-какие выводы из самого факта поездки, для нас существенные, сделать все же можно:
1. В эти самые месяцы как раз началась и развернулась злополучная советско-финляндская «Зимняя война». А эти государства — соседи Финляндии, близкие ей не только по географии, но и по «скандинавскому духу». Значит, командировка Короткова как-то связана с войной.
2. Всего через полгода и Дания, и Норвегия были оккупированы Германией и, возможно, кое-какая информация, пускай и смутная, об их планах Гитлера просочилась наружу, что не могло не насторожить советскую разведку.
3. Задание, полученное Коротковым, можно с уверенностью утверждать, было важным. Иначе руководство наркомата не пошло бы на такой риск — посылать за кордон «неблагополучного» сотрудника, поскольку никого другого, по причинам много раз уже отмеченным, под рукой просто не имелось.
4. С заданием Коротков справился успешно. Иначе по возвращении он не был бы повышен в должности: стал заместителем начальника 1-го отделения 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР. Говоря современным языком, его полностью «реабилитировали», в итоге, в его послужном отсутствует почти годичный перерыв. Весь 1939 год Коротков проходит по анкетам как оперуполномоченный и старший оперуполномоченный названного отдела. Более того (и это весьма существенно), в конце 1939 года он был переведен из кандидатов в члены ВКП(б).
У Александра хватило здравого рассудка никогда и никому не рассказывать о письме, направленном наркому. Это было опасно. По-настоящему опасно.
Коротков уже кое-что понимал в аппаратных играх. Особенно опасных, когда они разыгрываются в аппарате НКВД, а весовые категории участников далеко не равны. В конце концов, ему нет дела, какими мотивами руководствовался нарком, изменив свое решение. Важно, что это произошло. Лучшее, что он теперь может делать, — это работать, просто добросовестно работать и делать вид, что ничего особенного не случилось…
Последнее мирное лето
1940 год складывался для Александра Короткова удачно. Он был не только восстановлен на службе в НКВД, но даже повышен в должности. Это означало, что из категории «оперов», то есть основных «рабочих лошадок», он сам перешел в категорию начальства. Существовало негласное положение, по которому должность сотрудника в центральном аппарате ведомства приравнивалась к должности двумя ступеньками выше в областном управлении. Иначе говоря, в случае перевода на периферию Коротков был бы там начальником отдела разведки. И это при том, что специальное звание у него было относительно невысокое — лейтенант государственной безопасности, соответствующее званию капитана в Красной Армии. Обычно должность заместителя начальника отделения занимали старшие лейтенанты и капитаны госбезопасности, так что последующие два звания Коротков мог уже получить как бы само собой. Должность позволяла.
Теперь Александр имел представление о работе агентурной сети НКВД во всей Германии с включенной в нее Австрией, а также в «протекторате Богемии и Моравии» и оккупированной Польше.
Естественно, его политический и оперативный кругозор значительно расширился, поскольку он теперь напрямую общался с новым начальником разведки Павлом Фитиным, его заместителем Павлом Судоплатовым и даже, хотя, разумеется, значительно реже, с первым заместителем наркома и начальником ГУГБ Всеволодом Меркуловым. Кроме того, Коротков получил возможность в пределах своей компетенции знакомиться с материалами и указаниями, поступающими из так называемых директивных органов, или, по тогдашнему жаргону, инстанций, то есть правительства и ЦК партии.
Общение с коллегами из других отделений, присутствие на совещаниях, контакты с сотрудниками немецкого отделения (вскоре преобразованного в отдел) контрразведки способствовали пониманию не только текущих отношений с Германией и ее союзниками, но и общей ситуации на политической карте Европы.
А она, эта ситуация, сводилась к констатации очевидного факта: началась большая война.
Гитлер выжал из Мюнхенской капитуляции все, что мог, и даже более того: при попустительстве «великих западных демократий» проглотил Чехословакию, занял Польшу, заодно прихватил у Литвы Мемель (Клайпеду). В ходе «странной войны» оккупировал большую часть Франции, Бельгию, Норвегию, Данию, Голландию, угрожал вторжением на Британские острова.
Короткая, но кровопролитная война СССР с Финляндией [42] , хоть и завершилась вроде бы победой — Советский Союз получил Карельский перешеек с Выборгом, отодвинул границу на десятки километров и тем обезопасил Ленинград, — обнажила вопиющую неготовность Красной Армии к современной войне. Выявилась не только беспомощность высшего командования (сказались репрессии комсостава, начатые расстрелом группы маршала Тухачевского и завершившиеся избиением десятков тысяч командиров всех рангов), пренебрежение к автоматическому стрелковому оружию и минометам, но даже полная непригодность знаменитых островерхих «буденновок» в качестве зимних головных уборов личного состава — тонкое сукно не спасало уши от обморожения.
42
До самого последнего времени в нашей стране скрывались подлинные цифры потерь Красной Армии: убитых 131 тысяча (официально 74 тысячи), раненых 186 тысяч, обмороженных 13 213, контуженных 240, пленных 5469 человек. Финны потеряли убитыми всего 19 567 человек.
Нельзя сказать, чтобы руководство страны не сделало из той (по словам Александра Твардовского) «войны незнаменитой» никаких выводов. Бездарного Клима Ворошилова, одного из немногих, кто, по слухам, имел право обращаться к Сталину на «ты», заменили на посту наркома обороны маршалом Семеном Тимошенко. Новый нарком отличался не только абсолютно лысой головой и богатырской физической силой, но и трезвым здравомыслием в военных вопросах. Не выдержавшую суровых испытаний «буденновку» заменили на ушанку из натуральной и искусственной цигейки, навсегда вошедшую в зимнее обмундирование Красной, а затем Российской армии. Сложнее обстояло дело с укоренившимися в сознании населения и вооруженных сил шапкозакидательством («от тайги до Британских морей Красная Армия всех сильней!»), и перевооружения войск. Причем, речь шла не только об автоматах и минометах, но и об артиллерии, авиации, бронетанковых силах, а также самой подготовке войск к ведению боевых действий в посткавалерийскую эпоху.