Шрифт:
Геннадий Гор
Лифт
Вы бывали на проспекте Уэллса? Нет? А я бывал. Этот проспект построили недавно. Там есть семидесятиэтажный дом. В семидесятиэтажном доме на шестьдесят втором этаже живет наш одноклассник Володька Шестиногов.
Как-то раз Шестиногов пригласил меня и Гошу Сингапурова к себе.
– Только приходите ровно к семи, - предупредил нас Шестиногов, - я люблю точность. И на лифте подымайтесь на обыкновенном, который для всех.
– А что, разве у вас есть
– Есть.
– А для кого он?
– Эта тайна, которую я не имею права разглашать.
Мы с Гошей переглянулись. Володька любил делать из каждого пустяка тайну. И нам стало очень смешно. Но мы ничего не сказали Шестиногову и решили, что приедем точно к семи, придем ровно к семи, минута в минуту, чтобы уважить Володькину любовь к точности.
Без пяти семь мы уже стояли с Гошей у подъезда. Затем мы вошли, вертясь вместе со стеклянной дверью, в вестибюль и увидели сразу два лифта. Тот, который был неизвестно для кого, стоял справа от входа. На нем висело объявление: "Посторонних просим не пользоваться".
Гоша Сингапуров, как только увидел это объявление, так сразу зажегся.
– Поедем, Андрей, на этом лифте.
– Посторонних просят не пользоваться, - показал я на объявление.
– Просят?
– усмехнулся Гоша.
– Да, - сказал я.
– И при этом очень вежливо. Еще ни разу в жизни не видел такого вежливого объявления.
Но Гоша меня не слушал, Гоша повторял:
– Я вовсе не обязан выполнять те просьбы, которые мне не нравятся. И ты тоже не обязан. Поедем!
Он открыл дверь.
Только он ее открыл и мы сделали шаг, как дверь коварно закрылась, закрылась сама. В лифте все было не так, как полагается. Стояли стулья, а в углу даже маленький диванчик. Был и столик, как в парикмахерской. На столике лежали газеты и журналы, в том числе "Искатель".
– Не понимаю, - спросил я, - куда мы попали?
– Тут нечего и понимать, - ответил Гоша Сингапуров.
– Вот, видишь, кнопка. Сейчас я ее нажму, и мы спокойно подымемся на шестьдесят второй этаж.
– Обожди. Не нажимай. Может, это совсем не лифт, а что-то другое.
– Лифт. Только новой конструкции.
– А зачем здесь диванчик и стол с журналами? В лифте журналы не читают, а стоят все с серьезными лицами и думают о том, чтобы поскорее подняться.
– Я все-таки нажму кнопку, - сказал Сингапуров.
Он слегка притронулся пальцем к кнопке, лифт дернулся, а затем стал мягко и плавно подниматься.
– А нам не попадет?
– спросил я.
– За что?
– Посторонним ведь пользоваться нельзя.
– Даже в Европейской гостинице все пользуются, хотя там полно иностранцев.
Я
Лифт двигался. Прошло пять минут, десять, пятнадцать, а он все подымался и подымался, все выше и выше.
– Странно, - сказал я, - он давно бы должен остановиться, а он все двигается и двигается, словно в этом доме не семьдесят, а по крайней мере тысяча этажей.
– Тебе кажется, - возразил Гоша.
– Пока все в порядке. Он еще не дошел до шестьдесят второго этажа.
– Давно уже прошел, - стал спорить я. Я взглянул на Гошино лицо. Оно было напряженное, словно Гоша сидел не на диванчике, а в зубоврачебном кресле.
– Да, - вдруг согласился Гоша.
– Будем ждать.
Я сел на диван, сел и подумал, что сидеть гораздо лучше, чем стоять.
"Теперь понятно, - подумал я, - почему здесь стоит стол с газетами. Это лифт-читальня, специально для тех, кто не очень торопится подняться, а хочет поскорее узнать новости".
Я сказал об этом Гоше Сингапурову, но тот со мной не согласился:
– Лифт не может быть читальней. Это исключено.
Я не стал больше спорить и промолчал. Гоша Сингапуров тоже молчал. Так мы сидели молча на диванчике и ждали. А лифт беспрерывно двигался, подымаясь вверх и неся с собой нас, запертых как в клетке.
Прошло около часа, не меньше. Гоша посмотрел на часы, потом на меня, а затем уже на дверь лифта.
– Опаздываем, - сказал он очень печальным голосом.
– Шестиногов, это известно всем, любит точность и опоздания нам не простит.
– По уважительной причине опаздываем, - сказал я.
– По ошибке сели не в тот лифт.
– По чьей ошибке?
– насторожился Гоша.
– Не важно по чьей. Важно только, что мы стали жертвой чьей-то ошибки. Я думаю, нас подвело объявление. Уж слишком оно вежливое. "Посторонних просим"... Если бы не это слово "просим", мы бы не сели. Верно?
– Точно, - сказал Гоша.
– Объявление не должно просить, оно должно требовать, особенно когда опасно.
– Ты думаешь, мы находимся в опасном положении?
– Я не трус, чтобы так думать, - ответил Гоша.
Мы опять замолчали, прислушиваясь к безостановочному движению лифта, который давным-давно миновал все этажи и поднимался неизвестно где и по какой причине.
Молчали мы долго, потом я не вытерпел и спросил Гошу:
– Может, всего этого нет? Может, это только мне снится?
– Чокнутый, - возразил Гоша.
– Не может тебе и мне сразу сниться один и тот же сон.
– А все-таки лучше, если бы это был сон, - продолжал настаивать я.