Лифт
Шрифт:
– Ты не умеешь глядеть в глаза правде, - сказал Гоша Сингапуров.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что мы столкнулись с загадкой, с неизвестностью. И надо вести себя мужественно, надо ждать, когда лифт остановится. Не может же он вечно двигаться!
– А вдруг может?
Гоша Сингапуров посмотрел на меня и покачал головой.
– Есть же явления, которые еще не объяснила наука, - настаивал я.
– Вот ты попытайся объяснить,
– Это противоречит законам физики, - сказал Гоша и посмотрел на часы.
Я тоже посмотрел на часы. Прошло уже около двух часов с той минуты, когда Гоша нажал кнопку и лифт начал подыматься.
Гоша, по-видимому, надеялся, что мы опоздаем к Володьке всего на два часа, он рассчитывал на то, что лифт наконец остановится. Но лифт не остановился, а продолжал свое движение неизвестно куда и почему.
Мне стало немножко страшновато, но Гоша" теперь уже не показывал и вида, что чего-то боится. Он делал вид, что все идет вполне нормально, давным-давно заведенным порядком и что надо терпеливо ждать, когда лифт остановят.
"Из Сингапурова, наверно, выйдет хороший космонавт, - подумал я, - а из меня не выйдет, потому что я боюсь. А бояться стыдно".
Действительно, было стыдно, но я ничего не мог поделать с собой и все смотрел на минутную стрелку часов.
Гоша развернул журнал (это был последний номер "Искателя") и стал спокойно читать, как в парикмахерской, когда ждешь своей очереди.
Я взял газету "Смена" и тоже попробовал читать, но почему-то не мог понять смысла тех строчек, которые прочли глаза, словно между глазами, строчками и мною оборвался привычный контакт.
Я посмотрел на Гошу. Гошино лицо не выражало ничего, кроме интереса, очевидно вызванного тем рассказом, который он в эти минуты читал.
Гоша сказал:
– Здорово! Ух, и интересно же! Понимаешь, двое оказались в космосе далеко от Земли, а в космолете не то испортились двигатели, не то кончилось атомное горючее. Мне так стало жалко этих двух, которые навечно остались запертыми в тесном, неизвестно куда двигающемся аппарате. Понимаешь?
– Не понимаю!
– сказал я сердито.
– Почему?
– спросил Гоша.
– Да потому, что какое мне дело до тех двоих! Мы тоже застряли в тесном пространстве аппарата и двигаемся неизвестно куда.
– Только без паники, - насторожился Гоша.
– Лифт рано или поздно остановится. А те двое...
И Сингапуров опять стал рассказывать о тех двоих и об ожидающих их страданиях, а также о том, как ему их жалко.
Я уже пришел почти в полное отчаяние, как вдруг услышал мелодичный женский голос. Этот красивый мягкий голос сказал:
– Ну что, мальчики? Вам надоело? Не беспокойтесь, вы здесь не одни. Я тоже поднимаюсь с вами.
– А кто вы?
– спросил Гоша.
– Дверь. На вопросы я не отвечаю. Я не лектор. А рассказываю сказки тем, кому очень скучно.
– Нам не скучно, - сказал Гоша.
– Даже наоборот. И мы давно вышли из того возраста, когда любят сказки. Вы лучше ответьте на вопрос, где мы сейчас находимся?
– В другом измерении, - ответила дверь красивым женским голосом, полным нежности и почти материнской ласки.
– В другом измерении? А что это означает?
– спросил Гоша.
– Я сама плохо разбираюсь в науке и технике, - ответила нежно и ласково дверь.
– Я лучше вам почитаю. Если не хотите сказку, я прочту научно-фантастический рассказ.
И дверь очень мелодичным голосом стала читать рассказ про тех двух, которые летели в космосе, где в космолете не хватило атомного горючего.
Я стал слушать. Гоша тоже слушал. Он очень любил фантастику и даже сам, кажется, писал научно-фантастические рассказы, но пока никому не показывал.
– Здорово!
– сказал Гоша, когда дверь кончила читать.
И затем, обратись ко мне и к двери, спросил:
– А что потом было? В рассказе не хватает конца.
– Я на вопросы не отвечаю, - сказала дверь.
Мы замолчали. Дверь тоже молчала. Потом, укачанный беспрерывным движением, Гоша уснул. Я тоже уснул.
Нас разбудил красивый женский голос.
– Вставайте, мальчики, - сказала дверь.
– Вы поднялись на шестьдесят второй этаж.
Затем дверь открылась, и мы вышли из лифта. Прежде чем позвонить в квартиру Шестиноговых, Гоша посмотрел на ручные часы. У него были часы "Восток", и они показывали не только который час, но и какое число.
– Ровно на сутки опаздываем, - сказал Гоша, - а Шестиногов любит точность.
Потом он позвонил. Дверь открыл сам Володька.
– Вот молодцы, - сказал он обрадованным голосом, - пришли ровно в семь.
– Разве мы не опоздали?
– спросил я.
– Нисколько.
Я посмотрел на Гошу, Гоша посмотрел на меня и незаметно для Шестиногова подмигнул. Я догадался сразу: рассказывать о том, как мы провели целые сутки в лифте, нельзя. Нужно ждать, пока Шестиногов сам не проговорится и не расскажет нам об этом странном лифте и почему в нем время течет не так, как везде.