Лига перепуганных мужчин
Шрифт:
– Обожди минутку!
Фред махнул на меня рукой.
– Это еще не все. Вторая неприятность в том, что против нас ополчился полицейский регулировщик на углу. Мы загородили всю улицу. За этим калекой слишком много хвостов. Еще есть один человек из отдела и невысокий тип в коричневой шляпе и с розовым галстуком. Он может быть одним из людей Баскома, я его не знаю.
Вчера после полудня к дому 203 подъехало такси и остановилось перед входом. Через минуту появился Поль Чапин и сел в такси. Ты бы посмотрел, какой тут начался ажиотаж! Тут появилось второе свободное такси, я прыжком опередил городского дика, и ему пришлось бежать полквартала, пока он
Мне так и хотелось крикнуть Чапину, чтобы он минутку подождал, пока мы не выстроимся в почетный эскорт, но в этом не было нужды, так как его шофер ехал медленно, и никто из нас его не потерял. Он отправился в Гарвард-клуб, где оставался около двух часов, потом возвратился к себе домой, а мы все следовали за ним. Три машины!
– Звучит великолепно!
– У меня появилась идея, пока мы ехали в этой процессии. Почему бы нам не подружиться? Вы наймете еще одного человека, тогда он да Баском, да городской дик смогут взять на себя Одиннадцатую улицу, а мы втроем останемся на Перри-стрит и места будем занимать мало. Так, как идея?
– Не годится.
Я поднялся и в третий раз протянул ему его шляпу:
– Вульф не станет пользоваться никакими данными из вторых рук. Я возьму трех человек из «Метрополитен», и мы перекроем Одиннадцатую улицу. Вульф хочет зажать Чапина кольцом так туго, как затягивают барабан. Ступай и не упусти его. Я свяжусь с Баскомом, может он отзовет своего наблюдателя. Теперь топай!.. О, ну, ладно. Один бросок. Четвертак против дайма. Идет?
Фред кивнул, принял более удобную позу и метнул шляпу. На этот раз он был близок к цели, на десятую долю секунды шляпа повисла на верхушке кресла, потом слетела. Даркин выудил из кармана дайм, протянул его мне и ушел побежденный.
Сначала я было подумал подняться в спальню к Вульфу и получить его согласие на наблюдение за Одиннадцатой улицей, но было всего лишь восемь тридцать, а я становился полубольным при виде, как он, сидя в постели под черным шелковым одеялом, пьет шоколад, не говоря уже о том, что он наверняка подымет крик.
Поэтому я соединился с агентством «Метрополитен» по телефону и сообщил им суть задания. Я не представлял себе, зачем это Чапину было решаться на фокусы, подобные запасным выходам.
После этого я несколько минут ломал себе голову над вопросом, по чьему заданию работает Баском, и решил, на всякий случай, попробовать выяснить это по телефону. Но мне никто не ответил.
В итоге, я несколько запоздал с выполнением собственного расписания, и мне пришлось, схватив пальто и шляпу, бегом отправиться в гараж за «родстером».
Накануне во время скитаний я собрал кое-какие факты о деле Дрейера.
Юджин Дрейер, комиссионер по купле-продаже картин, был найден мертвым утром в четверг, 20 сентября, в бюро при своей галерее, на Мэдисон-авеню. Его тело было обнаружено тремя полицейскими, которым пришлось взломать дверь. Он был уже мертв около двенадцати часов, причина смерти – отравление нитроглицерином. После расследования полиция пришла к заключению, что это самоубийство, и на дознании это было подтверждено.
Но в понедельник все члены «Лиги» получили второе предупреждение, звучавшее следующим образом:
«Уже второй!Вам лучше было бы убрать меня долой!Уже второй…Пусть не было внизу услужливой скалыИлиВульф нашел, что это предупреждение лучше первого, потому что оно короче, и в нем имеется пара удачных строк.
Я поверил ему на слово.
Сразу же после этого начался настоящий ад. Они полностью позабыли о «глупой шутке» и с воплями осаждали полицию и прокуратуру, требуя, чтобы Поль Чапин был немедленно арестован. Версия о самоубийстве Дрейера была начисто отвергнута.
Хиббард был перепуган не меньше остальных. Возможно, даже больше, но он все же был против обращения в полицию.
Единственными, у которых не появилась дрожь в коленях, были Бартон и Леопольд Элкас, хирург.
Мы с Элкасом договорились встретиться в среду утром, а девять тридцать, но я вышел из дома рано, потому что хотел заехать на Пятьдесят шестую улицу, чтобы посмотреть галерею Дрейера, где все это произошло.
Теперь это была уже не галерея, а книжный магазин. Пожилая особа с бородавкой на носу была со мной любезна и разрешила мне все посмотреть. Но немного было того, на что можно было смотреть. Маленькая комната, где в среду вечером проводилось совещание, а на следующее утро было найдено тело мистера Дрейера, по-прежнему оставалась конторой.
Я позвал женщину, и она вошла в контору. Я указал на дверь в задней стене и спросил:
– Не могли бы вы мне сказать, эта дверь – не дверь ли кладовки, где мистер Дрейер держал различные спиртные напитки?
Она посмотрела на меня удивленно.
– О, мистер Дрейер?.. Ах… это тот человек…
– Человек, который покончил с собой в этой комнате. По-видимому, вы этого не знали?
– Да, действительно…
– Благодарю вас.
Я вышел на улицу и сел в «родстер».
Леопольд Элкас был печальным человеком. Он был среднего роста, с крупной головой, с большими руками, с суровыми черными глазами, взгляд которых уходил от вас не вверх, не вниз, и не в сторону, а как бы в глубину его головы.
Он предложил мне сесть и заговорил:
– Понимаете, мистер Гудвин, я согласился встретиться с вами только из любезности к своим друзьям, которые меня об этом просили. Я объяснил мистеру Фареллу, что не присоединяюсь к предприятию вашего работодателя и не буду оказывать никакой помощи.
– Доктор Элкас, я знаю, что вы и пальцем не пошевелите, чтобы дать материалы, изобличающие Поля Чапина. Но в деле Дрейера вы мой единственный источник информации из первых рук. Как я понял, второй человек, эксперт по картинам, возвратился в Италию.