Лихие люди западных дорог
Шрифт:
Но увидев дым, хитрые апачи засомневались. Чисто интуитивно они поняли, что все совсем не так просто. Беглец обязательно должен был бы уйти вверх по тропе, индейцы в замешательстве смотрели то на следы, то на дым костра, продвигаясь вперед крайне осторожно.
Авери Спарр, находясь по другую сторону от приготовленной ему западни, тоже заметил поднимавшийся к небу дымок. Спарр слез с лошади и медленно направился вперед, рядом с ним шел один из братьев Линдонов. Его зоркие глаза улавливали любое, даже самое малейшее движение вокруг, и тут вдруг его словно громом поразило: совсем рядом промелькнула коричневая тень — АПАЧИ!
Спарр схватился за кольт, и хотя индеец уже прицелился в него из ружья, но кольт все же выстрелил первым, и индеец свалился в траву. Из-за кустов раздались ружейные выстрелы, и Джейк Линдон тяжело опустился на землю, держась за рану в груди.
Как только раздались первые выстрелы, Хопалонг понял, что план его сработал. Однако рядом в траве происходило какое-то движение. Хопалонг осмелился рискнуть. Низко держа винтовку, Хопалонг выстрелил. Пуля зашуршала между стеблей. Индеец поднял голову из травы, второй выстрел Хопалонга пришелся уже точно в голову.
Хопалонг направился к скале, где стояли оседланные лошади.
— Скорее сюда! — тихо позвал он. — Быстро по седлам и отходим! Дик, сначала ты!
Вырвавшись вперед, Хопалонг галопом поскакал прямо через заросли к тропе, обнаруженной им ночью. Он не знал, являлась ли та трещина в скалах выходом из этого каменного мешка, но времени для раздумий у них теперь не было. Перестрелка позади еще продолжалась, но выстрелы гремели все реже. Лошадь Хопалонга взобралась по высокому откосу, а затем они оказались в небольшой ложбинке. Умное животное тут же так уверенно направилось к узкой трещине в скале, что Хопалонгу временами даже приходилось сдерживать это движение.
Расщелина, по которой они теперь ехали, была не более двенадцати футов в ширину, а стены ее были гладкими, словно стекло. Видимо, когда-то по этим скалам стекала вода, так отполировав поверхность камней, что теперь, пожалуй, даже и муравей не смог бы там удержаться. Примерно после первой сотни ярдов путешествия в глубь расщелины копыта лошадей глухо застучали по окаменелому песчанику, а сам узкий коридор сначала стал на несколько футов шире, а затем снова сузился до такой степени, что в какой-то момент ноги всадников стали задевать за его стены. Затем проход снова расширился, и они оказались под открытым небом, на заросшем травой пятачке в скалах, посредине которого возвышалось какое-то одинокое дерево.
Хопалонг остановился и, повернувшись в седле, взглянул на Дика Джордана.
— Как поживаешь, старина? — спросил он, улыбаясь, но в то же время глаза его внимательно разглядывали старика. Бесконечно так продолжаться не могло, и очевидно, очень скоро старый Дик исчерпает до конца весь свой и без того небольшой запас выносливости. Даже просто удержаться в седле было для него очень большой проблемой. Теперь стрельбы уже совсем не было слышно. Интересно, это тупик? И что там в долине?
— Я в полном порядке, — ответил Джордан, — а у тебя как дела? За Пам и за меня ты не беспокойся. Уж если ты смог все это время продержаться в седле, то мне и тем более это совсем не трудно, это точно! У вас там на «Тире 20», да и на «Дабл У» тоже были, конечно, хорошие наездники, но ни один из них даже не мог сравниться с теми, что работали у меня на «Сэкл Джей»!
Хопалонг усмехнулся в ответ.
— Да ты что, белены объелся? С чего это ты взял? Ведь самый лучший из ваших у нас на «Тире 20» только и смог бы сгодиться на то, чтобы управлять телячьей повозкой!
— Ну, это уж ты хватил! — фыркнул старый Джордан. — Вот взять к примеру Ланки. Он ведь был самым лучшим работником, а научился всему только у нас на «Сэкл Джей»!
Хопалонг рассмеялся.
— Вот и я про то же. А как же, Ланки всегда говорил, что ушел с «Сэкл Джей» из-за того, что у вас все обленились до такой степени, что не могли даже развести костер в степи. Вот ему и надоело делать там всю работу за других, и потому он нанялся на работу на действительно хорошее ранчо.
— Когда вам наконец надоест обмениваться любезностями, — вступила в разговор Памела, — то, может быть, вы все же скажете мне, куда нам теперь податься отсюда, — она жестом обвела обступившие их со всех сторон каменные стены. — Я имею в виду, что может быть, нам и удалось скрыться от них, но оставаться здесь опасно.
Судя про всему, теперь они снова очутились в тупике, только этот вариант был намного хуже. Но Хопалонг не унывал, хотя бы потому, что тропа, по которой они попали сюда, была достаточно наезженной. Следов задержки здесь проезжавших не было.
— Пусть лошади отдохнут, — тихо сказал Хопалонг, — пусть немного пощиплют траву, но вы сами оставайтесь в седлах.
Он проехал по окружности пятачка, так и не находя выхода отсюда. Затем оказался у одиноко росшей сосны. Все дерево было расцарапано, кора на нем была местами содрана, а в некоторых местах из ствола были вырваны большие куски древесины. Следы когтей располагались на этом стволе на высоте примерно восьми футов над землей. Внизу дерево была густо измазано грязью, к которой прилипли клочья шерсти. Памела тоже подъехала к осине.
— Что это, Хоппи? — спросила она тихо.
— Медвежье дерево. Ни один медведь никогда не пройдет мимо него, чтобы не оставить на нем свой знак. Они стараются дотянуться так высоко, как только можно. Вот над этим суком, например, протрудились медведи-гризли.
— А откуда ты знаешь?
— С одной стороны, можно определить это по размерам, — он указал на расстояние до земли, — ну, и по следам от когтей. У гризли более длинные когти, чем у других медведей. Вот и здесь видны следы сразу всех пяти когтей. Обыкновенные бурые медведи не оставляют подобных следов.
Хопалонг развернулся и продолжал внимательно разглядывать землю, наконец он указал на маленький темный желобок в траве.
— Вот она, наша тропа. Едем!
Двойной след тянулся прямо к зарослям кустарника, и им пришлось пригнуться в седлах, чтобы скрыться за ветвями. Немного подальше они нашли в скалах продолжение тропы.
Путь уходил в горы и вел на юго-запад. Неожиданно стены очень узкого каньона расступились, и она оказались на равнине. Примерно в полумиле впереди медвежью тропу пересекала маленькая речушка. Они переправились и через нее. За все это время Дик Джордан не сказал ни слова, но вид у него был сумрачный. Только один раз он позволил себе пошутить: