Лиходеи с Мертвых болот

«…Никогда не думал, что мне когда-либо придется заботиться о куске хлеба насущного. Раньше пропитание само находило меня, стоило только хлопнуть в ладоши и крикнуть: «Эй, кто-нибудь! А подать сюда жареного-пареного! Да не забудьте открыть бочонок доброго старого вина!» Но времена меняются, злой рок испытывает тела и души человеческие на преданность Господу нашему Иисусу Христу. И все же лишения и трудности — это явления временные, преходящие. Придёт час — и вновь воссияет солнце любви и счастья

Так, размышляя о сущем, неспешно ехал я, бедный студент Роман Глинский, на тощем старом жеребце по кличке Новохудоносор по лесной дороге, превращенной копытами лошадей и колесами повозок в сплошное глиняное месиво.

Шел дождь вперемешку со снегом. Иногда порывами задувал холодный ветер, пронизывая насквозь ветхую одежонку, и мне только и оставалось плотнее прижиматься к разгоряченному конскому телу — моей единственной на данный момент печке.

Не внушало оптимизма и то, что в заплечной котомке, кроме одной-единственной луковицы да щепотки соли, не осталось больше ничего съестного. Но даже эта причина, весьма важная сама по себе, не смогла испортить настроение. Я предался воспоминаниям о том, как вкусно и сытно закусил несколько дней назад, когда друзья из числа студенческого братства провожали меня в дальнюю дорогу и по этому случаю закатили настоящий пир.

Увы, мне не довелось окончить курс наук по достославному лекарскому искусству — перестала поступать плата за обучение от благодетеля нашей семьи — ясновельможного пана Здислава Бельского. Именно в его замке прошло мое босоногое детство. С его детьми — двумя сыновьями и дочерью — я вырос рядом. И все потому, что благородный пан не забывал добра. Мой отец спас когда-то Здиславу жизнь в одном из походов поляков вместе с литвинами на Святую Русь.

А было это так. Отец — тогда слуга князя Смоленского, смотритель его библиотеки — подобрал раненого, истекающего кровью польского воина, выходил и вылечил. Впоследствии Бельский выкупил у одного из своих друзей-шляхтичей своего спасителя, захваченного в плен во время очередного набега на Русь, приблизил его к себе, сделав управляющим в своем замке. Не знаю уж каким образом, но вскоре и вся библиотека князя Смоленского, насчитывавшая около двух сотен древних свитков и рукописных книг, оказалась в руках пана Бельского. И опять моему родителю поручено было заниматься уникальным книжным собранием, дабы привести его в полный порядок.

Я родился через несколько лет после похода на Московию. В польском замке жилось совсем неплохо. Там, вместе с панычами, когда подрос, я изучал воинское искусство и, надо сказать, добился немалых успехов в овладении всеми видами оружия. И все же ратная слава не казалась мне привлекательной. Повзрослев, я все больше и больше времени проводил вместе с отцом, разбирая и переписывая старинные книги. Обучить же русского мальчишку лекарскому искусству задумал сам ясновельможный, видимо, нуждаясь в домашнем враче.

Но стоило мне отбыть на учебу в Варшаву, как начались неприятности, навалились несчастья. Сначала пришло известие о смерти моей матери, а затем и о том, что тяжело занедужил отец… Однако курс наук не отпускал меня из университета.

К большому сожалению, доучиться до конца и получить хотя бы степень бакалавра медицины мне в тот момент так и не удалось. Однажды наш ментор — славный старикан, прозванный студентами за излишнее почтение к мертвым языкам Латинянином, — вызвал меня к себе и заявил, что не намерен более задерживать мою персону в стенах учебного заведения, поскольку денег за мою учебу никто больше не платит.

— Как же так? — удивился я. — Ведь требуемая сумма уплачена за год вперед…

— Увы, этот год уже истек. Так что отправляйся-ка лучше домой да привези еще пригоршню монет…

Большей неприятности я и ожидать не мог! Однако даже это не выбило меня из седла. Я быстро собрался в дорогу.

…Печальное зрелище предстало перед моими глазами, когда я приблизился наконец к цели поездки: старый замок благородной польской фамилии лежал в руинах. Только несметные стаи ворон кружили над некогда величественным сооружением, простоявшим немало веков.

Я соскочил с коня и встал как вкопанный, ничего не понимая. Моя рука сама собой стащила с головы теплый войлочный колпак, как будто я увидел покойника.

Еще долго не мог я заставить себя уехать от разрушенного до основания замка, бродил по его развалинам, но не встретил ни одной живой души, если, конечно, не считать огромных крыс, сновавших между камнями.

Что же могло произойти с обитателями? Куда они все подевались? Именно эти вопросы задавал я себе и не находил ответов. И тогда я решил разузнать о происшедшей здесь трагедии в соседнем городке, где наверняка что-то могли слышать о событиях, столь страшных и непонятных моему разумению.

К городку Майстерат, жителями которого в основном являлись ремесленники, изготовлявшие необходимые для жизни вещи — от простейшей кухонной посуды до великолепных боевых доспехов — я подъехал к самому закрытию городских ворот.

— Эй, путник! — прокричал мне один из стражников. — Поторапливайся, если не хочешь заночевать под стенами.

— Спешу и падаю, — ответил я, подгоняя выбившегося из сил Новохудоносора.

— На таком скакуне быстро продвигаться невозможно, — захохотал второй страж с длинным мясистым носом.

— Но-но! Тот, кто смеет насмехаться над чужим конем, тем самым оскорбляет его хозяина!.. — произнес я, изо всех сил стараясь внушить уважение к собственной персоне.

— Конечно, ясновельможный пан на… захудалой скотине! Мы всегда рады вашей светлости! — прокашлял сквозь приступы смеха носатый и слегка ткнул тупым концом алебарды в круп скакуна, отчего Новохудоносор, привыкший к более почтенному обращению, встал на дыбы и лягнул обидчика так, что тот, гремя доспехами, грохнулся наземь, подавившись собственным гоготом.

Долго ещё были слышны проклятия в адрес этого доброго жеребца, утихомирить которого удалось только в самом центре города. Там я первым делом направился в квартал горшечников, где жил один мой старинный знакомый. Однако застать его дома не удалось. Выяснилось, что он уехал по цеховым делам на север королевства и когда вернется, неизвестно.

Устав от дальней дороги и бесплодных поисков, я завернул в таверну «Рыбий глаз», в которой некогда хозяйничал дядюшка Тадеуш. Раньше мы частенько наезжали сюда с панычами, чтобы отведать здешнее блюдо — запеченного в тесте судака. Это было по тем временам наше любимое кушанье.