Лихоморье. Viva Umbra
Шрифт:
– Никогда не слышала о таких тенях. Вы меня за дурочку держите.
– Я могу показать тебе место, где таких теней видимо-невидимо, и ты сможешь выбрать себе любую, какая понравится.
– В такую фигню я, само собой, ни за что не поверю, но всякие фокусы обожаю. Пожалуй, взгляну на эти тени. И где же они?
– О, я так и знал, что ты не откажешься. – Сэр Эклер оживился, воровато огляделся, как-то нервно щелкнул костяшками пальцев («Ногти бы не поотлетали!» – с ужасом подумала в этот момент Даша), и зашептал:
– Приходи сюда завтра к двум часам.
– У меня занятия в школе, – перебивая, буркнула Даша. – Все-таки последний год, как-никак, впереди ЕГЭ. Не хочу пропускать.
– Ночи, – с нажимом произнес кондитер и повторил, заметив ее растерянный взгляд: – В два часа ночи. И не к парадному, а к черному входу. Через арку пройдешь, и жди там. Я тебя встречу.
– Можете не продолжать. Никто меня в это время из дома не выпустит! – сердито отрезала Даша и посмотрела на собеседника с нескрываемым подозрением.
– А ты собираешься всю жизнь разрешения спрашивать? Семнадцать лет, вроде бы не маленькая уже. Вызови такси и выскользни потихоньку. Через пару часов вернешься, по крайней мере до рассвета точно. Родители и не заметят, что ты уходила. А если и заметят, так тебе поможет твоя новая подруга, настоящая тень. Ведь ты вернешься вместе с ней.
– Не, ну бред, вообще! И как она мне поможет?
– Настоящие тени невероятно изобретательны. Ты сама увидишь. Я уверен, тебе понравится. С тенью ты заживешь припеваючи и забудешь о том, что хотела прыгнуть с моста.
Под натиском противоречивых чувств, нахлынувших на нее, Дашка даже внимания не обратила на последнюю фразу Эклера, и только добравшись до дома, пришла в себя и ужаснулась: да откуда же он узнал про мост? Ведь это были лишь мысли! А о ссоре с подругами как догадался? Он, что, телепат? Или экстрасенс какой-нибудь? Только паранормальщины ей не хватало. Дашка считала, что лучше держаться подальше от всего сверхъестественного. Вещи и явления, которых она не понимала, раздражали и тревожили ее. Тоска накрыла Дашку темной волной, загнала под одеяло раньше обычного, заставив забыть об ужине, отчего Дашкина мама, обнаружив дочь в постели, обеспокоенно поинтересовалась, не заболела ли та ненароком. Дашка ответила, что переутомилась в школе и хочет спать, хотя сна не было ни в одном глазу. Всю ночь она ворочалась с боку на бок. Внутри не утихал трепет от предчувствия грядущих перемен: она знала, что пойдет на встречу, несмотря на страх и скептицизм, ведь это ее единственный шанс изменить жизнь к лучшему. Конечно, риск нарваться на неприятности казался огромным: мало ли, вдруг этот Эклер – маньяк или сумасшедший сектант, но с другой стороны, отвергнув его предложение, она рано или поздно шагнет в воздух с моста на Чернавинском проспекте. Так что, рискнуть стоило.
На следующий день после полудня Дашка снова поедала эклеры в кафе, но о смерти в этот раз уже не думала. Ее взгляд блуждал вдоль барной стойки и скользил по лицам сотрудников, выходивших из дверей служебного входа. Она ждала появления Сэра Эклера, надеясь вызнать у него больше подробностей о предстоящей встрече, но он так ни разу и не показался в зале. Зато необъятных размеров дама в том же самом пушистом свитере сидела за тем же столиком, что и вчера, и в такой же позе – спиной к Дашке, словно с тех самых пор не сдвигалась с этого места. Наверное, тоже фанатка эклеров. Интересно, грустит она по поводу лишних килограммов или нет? Весит-то, похоже, больше центнера! Дашка пока что еще не докатилась до такой умопомрачительной цифры, хотя этим утром весы и выдали ей на два кило больше, чем вчера. Если так пойдет и дальше, ее вес достигнет сотни примерно через неделю.
Скорее всего, этой тетке давно плевать на свою фигуру, иначе бы она не носила пепельно-розовый свитер, который ее чудовищно полнит, но вот здоровье-то у нее, должно быть, неважное. С таким весом долго не живут, а ведь она продолжает толстеть дальше. Точно до старости не дотянет. Впрочем, как и Дашка: если так называемая живая тень ей не поможет, то ей тоже грозит ранняя смерть от ожирения. При условии, что она еще раньше не спрыгнет с моста, конечно.
Дашка поймала себя на том, что снова думает о смерти, и вернулась мыслями к загадочному кондитеру и предстоящей ночной встрече. Так и не дождавшись его появления, она расплатилась и вышла на улицу. По дороге домой Дашка заглянула в арку, ведущую во двор дома, где находилось кафе. Проход закрывали черные решетчатые ворота, запертые на огромный висячий замок. Это обстоятельство ее озадачило. Оставалось надеяться, что к ночью Сэр Эклер отопрет их, ведь он обещал ее встретить.
Когда спустя несколько часов Дашка вновь подошла к арке, ворота оказались открыты настежь, но кондитера поблизости не было видно.
В два часа ночи Чернавинский проспект выглядел совсем не так жизнерадостно, как днем или вечером, а под арочными сводами и вовсе было жутко, как в склепе. Дашка медлила, собираясь с духом, чтобы пройти через арку во двор, а заодно прислушивалась, не бродят ли там какие-нибудь темные личности. Из глубины двора донеслись звуки классической музыки – тихие и редкие, как будто вкрадчивые. Но с каждым мгновением ритм медленно нарастал, как и громкость.
«Кому взбрело в голову включать музыку посреди ночи?» – удивилась Дашка, пытаясь отыскать взглядом хотя бы одно освещенное окно в глубине двора, но таких не было. За аркой стояла темнота, поджидая, когда Дашка осмелится шагнуть в ее распростертые объятия.
Рука нащупала в кармане перцовый баллончик, который, конечно же, едва ли выручит ее в случае реальной опасности, но с ним было как-то спокойнее. В спину подул ветер, словно нарочно подтолкнул. Дашка быстро прошагала до конца арки, остановилась и осторожно выглянула из-за угла.
– Ну, наконец-то! – прозвучало из темноты неподалеку. – Где тебя носит? Идем скорее, чего застыла?
Словно черт из табакерки, откуда-то снизу вынырнул Эклер – его светлая курчавая шевелюра, похожая на кремовую верхушку капкейка, замаячила у стены дома на уровне подвального окна. Дашка нерешительно двинулась к нему, недоумевая, почему это кондитер появился из-под земли, но потом увидела прямоугольное углубление и ступени, ведущие к наполовину скрытой внизу приоткрытой двери. Музыка доносилась как раз оттуда. Теперь она звучала громче и быстрее, и Дашка поняла, что слышала ее много раз в своей жизни, но почему-то не смогла вспомнить композитора. В классической музыке она совсем не разбиралась.
В подъезде царила такая же темень, как и снаружи, но на лестнице их встретил мужчина с огромной свечой в руках. Он повел их вглубь здания по лабиринту из коридоров через потайные ходы, замаскированные картинами, портьерами, шкафами и даже чучелами зверей – им пришлось пробираться к очередному проходу сквозь тело огромного бурого медведя, оказавшееся внутри пустым, как поделка из папье-маше. Но шкура и морда выглядели вполне натурально. Глаза косолапого, казалось, следили за ними, хотя зрачки были неподвижны, а из разинутой пасти даже вырвался звук, похожий на сердитое урчание, но потом оттуда с жужжанием вылетела огромная зеленая муха, и стало ясно, что это она там шумела.