Лик Черной Пальмиры
Шрифт:
Шеф киевского Дневного Дозора молча ожидал у лимузина с приоткрытой дверцей.
Гость тоже был шефом Дневного Дозора. Только московского.
Они медленно сошлись и замерли в двух шагах друг перед другом. Не то чтобы чопорно или церемонно – но с таким видом, будто между ними текла Эльба.
– Здравствуй, Завулон, – сказал Лайк сухо.
– Здравствуй, Тавискарон, – в тон ему отозвался гость. В голосе гостя тоже не чувствовалось открытой радости или приветливости, свойственной давно не встречавшимся людям. Скорее можно было предположить, что расстались они вчера, причем заранее
Киевлянин болезненно поморщился.
– Давай без… церемоний, – предложил он.
– Давай, – охотно согласился москвич. – Здравствуй, Лайк.
– Здравствуй, Артур. Обниматься будем?
– Зачем?
Шереметьев едва заметно улыбнулся:
– От избытка нахлынувших чувств.
– А, – понял гость. – Шутим. Хорошо, давай обнимемся. В конце концов, я действительно давно тебя не видел и даже рад встрече.
– Я тоже рад, Артур. И мы действительно давно не виделись.
Они шагнули навстречу друг другу и обнялись – без пошлых поцелуев и похлопываний по спине. Просто и коротко. Потом пожали руки. Тоже коротко, по-деловому.
– Поехали? – спросил Лайк.
– Подожди секундочку, – попросил москвич.
А затем повернулся на запад, туда, где за невидимым горизонтом лежал Киев. Древний и всегда молодой Киев.
– Здравствуй, Город, – серьезно сказал Артур-Завулон и поклонился.
На поросшем деревьями склоне Владимирской горы враз смолкли птицы. Ненадолго, всего на четверть минуты. Но никто из киевлян этого все равно не заметил.
– Куда ты меня везешь на этот раз? – поинтересовался Артур-Завулон, когда лимузин миновал мост Патона и свернул на набережную. Голос у гостя звучал небрежно и с еле уловимой ноткой раздражения.
– В «Ле Гранд Кафе», – невозмутимо ответил Лайк. – Ты там еще не бывал.
– Это где? На Крещатике? Что-то до смерти престижное?
– Не на Крещатике, но рядом. А что? Хочется тишины?
– Хочется воспоминаний, – вздохнул Артур с непонятной тоской в голосе. – Слушай, ну их эти «Ле гранды». Поехали лучше на Андреевский, а? В корчму «Пiд липою».
– На Андреевский? – удивился Лайк. – Можно, конечно… Только там сейчас не корчма, а респектабельный ресторан с хрусталем и прочим. «Свiтлиця» зовется. А что, воспоминания?
Гость снова вздохнул:
– Воспоминания, коллега. Причем больше с корчмой, чем с Андреевским спуском. Ну, с замком Ричарда еще.
– Странное место для Темного. В смысле воспоминаний и прочей ностальгии.
– Ха! Можно подумать, Малый Власьевский в Москве не странное место для Темного!
– А странное? – насторожился Лайк.
На Малом Власьевском он обыкновенно останавливался в Москве. У знакомой ведьмочки.
Артур вздохнул и в третий раз:
– Да не то чтобы очень… Но как-то наши все резко разлюбили Арбат. И окрестности.
– А почему?
– Да мерзко там стало. Как в Питере прямо.
– На Арбате? Как в Питере? Артур, не пугай меня. Москва не может настолько испортиться.
– Вся Москва и не испортилась, – буркнул Артур, неожиданно мрачнея. – Только Арбат. А что до Питера…
– Давай о делах попозже, – прервал его Лайк. – Я настаиваю. На правах хозяина.
– Уговорил.
– Знаешь, чуть ниже, на Подоле, есть маленькая кафешка, очень похожая на «Пiд липою» тех времен. Тебе понравится. Поехали туда?
– Поехали.
Лимузин тем временем поднялся на Владимирскую и мигом домчал почти до самой Андреевской церкви. Булыжная мостовая спускалась к Подолу. Между старыми камнями виднелись высохшие промоины, пути неистовых весенних ручьев.
– Стоп! Дальше пешком. Традиции, надо чтить…
Артур неожиданно закряхтел – совсем по-стариковски – и неловко шевельнулся в кресле.
«Спина у него, что ли, болит?» – подумал Лайк с некоторым недоумением. Для мага такого уровня поправить здоровье – вообще не вопрос. Дело нескольких минут.
Но внезапно Лайк понял. Это не спина. Это память. Она подчас вытворяет очень странные вещи. Особенно с Иными – ведь у них память куда дольше, нежели у обычных людей.
Лайк не стал ничего говорить гостю – просто принял из его рук стакан, водворил в бар и открыл дверцу лимузина. Артур толкнул дверцу с другой стороны.
Немногочисленные туристы вряд ли впечатлились видом лимузина. А вот достаточно неприметный вид пассажиров мог бы кого-нибудь удивить.
Но не удивил. Темные не любят привлекать к себе внимание без веских на то причин. Светлые – да, любят. Этих Силой не корми, дай окутаться сиянием, ореолом, покрасоваться в белых одеждах. Мол, знайте, черви-человечишки, кто вас от бед бережет. Самое смешное – человечишки верят.
Лайк всегда находил это смешным и нелепым. Поэтому все то же простенькое заклинание, отводящее чужие любопытные взгляды, прикрыло двоих Темных магов. До самого места, где некогда располагалась корчма, а теперь «Свiтлиця», их никто не увидел. Ну а потом оба сделали вид, будто из этой самой «Свiтлицi» вышли. Так, на всякий случай, по въевшейся за многие годы привычке к скрытности.
Место на Подоле, куда Лайк привел гостя, было обычной кафешкой, без намека на фешенебельность. Даже официанток не имелось – приходилось самому тащиться к стойке, заказывать, а потом забирать поднос со снедью. Лайк в любое время предпочел бы что-нибудь классом не ниже «Виктории», но желание гостя – закон. Тем более такого гостя. Московские Дозоры всегда котировались повыше киевских; да и Артур-Завулон был старше и искуснее. Не в силу более продвинутых способностей – просто в силу возраста. Сравнивать магов вне категорий вообще сложно. Да и не приходила Артуру и Лайку в головы идея помериться мощью. Никогда. За очевидной бесплодностью.
Какое-то время прошло в обоюдном молчании – сразу переходить к делам никому не хотелось, а тратиться на вежливо-бестолковый разговор о погоде или еще каких пустяках таким личностям не пристало. Вместо этого оба отдали должное горилке с перцем, фирменным шкваркам и котлетам по-киевски. Снедь в кафешке готовили простенькую, без претензий, для среднего обывателя. По цене и качеству. Впрочем, и королям очень часто хочется простоты.
Наконец Завулон довольно откинулся на спинку стула и оторвал смягчившийся взгляд от посуды. На лице его отразился некий отдаленный намек на блаженство – скорее духовное, чем мирское.