Лик Марса. Лунная пехота. Схватка за Европу
Шрифт:
Станция «Хайнлайн», Марс;
сол 5636-й 10:45 по марсианскому солнечному времени.
— Итак, со связями у тебя все в порядке? — спросил Гарроуэй, втискиваясь в переполненную людьми и экипировкой шлюзовую камеру. — Пора начинать!
— Они готовы есть из моей ладони, майор, — ответила штаб-сержант Островски.
— Тогда заставь их пускать слюни, пока мы не управимся.
— Запросто, — со смехом ответила она.
Гарроуэй вовсе не разделял ее крайнего, граничащего с самонадеянностью
Островски была облачена в один из штатских скафандров археологов. На груди у нее было написано " ДРУЖИНОВА". Это была ее собственная идея, и Девора Дружинова согласилась помочь. Шлемы бронекостюмов морских пехотинцев при опущенных дисплеях шлемофонов были почти непрозрачными. Скафандры ученых были гораздо легче, а шлемы их, похожие на круглые аквариумы, — прозрачны полностью, если не считать легкого затемнения, отражавшего ультрафиолетовые лучи.
Таким образом, легионеры ООН в марсоходе могли разглядеть, что Островски — в самом деле женщина, причем женщина весьма привлекательная.
А против природы, как сама она сказала Гарроуэю, не попрешь.
Давление в шлюзовой камере сравнялось с наружным, и с потолка замигала красная сигнальная лампа.
— О’кей, общее радиомолчание, — приказал Гарроуэй.
Стены модуля надежно блокировали относительно слабые УВЧ-рации БК, но, как только они выйдут наружу, врагу станет слышно все. Гарроуэй нажал кнопку, отпиравшую люк. Крышка отошла в сторону, и морские пехотинцы ступили на хрусткий золотисто-красный марсианский песок.
Пейзаж снаружи был прекрасен так, что перехватывало дыхание, золото песка под безоблачным, багровым у горизонта и бездонным, ультрамариновым над головами, небом. Все семеро — Гарроуэй, Островски, Кэсвелл, Донателли, Фостер, Джейкоб и Камински — разом покинули шлюз и тут же скрылись за углом модуля, частично заслонявшего обзор из кабины марсохода, стоявшего метрах в пятидесяти от входного люка.
Они уже сделали несколько ходок, вынеся наружу части портативной буровой установки Вестингауза и кое-что еще, тщательно спрятанное среди труб, конденсоров, змеевиков и батарей. Установка была портативной только по названию, весила она полтонны, а на сборку ее требовалось не меньше часа. С ее помощью можно было бурить в песке и вечной мерзлоте скважины глубиной в несколько десятков метров. Достигнув слоя вечной мерзлоты, в дело вступал полый бур с разогретой головкой, и вечная мерзлота под ним таяла, превращаясь в очень жидкую грязь. Большая часть воды тут же испарялась в почти безвоздушной атмосфере. Эти-то испарения и улавливали коллекторы установки, после чего жидкий конденсат из них перекачивался в цистерны.
Именно такие установки сделали возможной крупномасштабную деятельность на Марсе. Кроме питьевой воды, они снабжали людей кислородом и водородом для производства метанового топлива из атмосферного углекислого газа.
В нескольких десятках метров к северу от модуля уже имелась готовая скважина, но на месте пленников всякий принялся бы немедленно бурить следующую, поскольку вода на Марсе имелась лишь в виде льда, любой скважины хватало всего на несколько дней, в зависимости от численности населения модуля, а потому буровые работы не прекращалось ни на день.
Суть была в том, что эта работа не вызовет у охраны подозрений. Через несколько минут Островски покинула остальных и направилась к марсоходу, держа в одной из разведенных в стороны рук кусок белой ткани.
— Эй, на борту! — крикнула она. — Поговорим?
По крайней мере, один из охранников должен был говорить по-английски.
— Оставайтесь в двадцати метрах от машины, — ответили ей на общей частоте с ужасным акцентом. — Что вы хотите?
— Выбраться отсюда, — ответила Островски. — Конечно, не всем, а только женщинам. Интересно, может, мы с вами сможем договориться?
— О чем договориться?
— Никаких договоров, — добавил еще один голос. — У нас — приказ.
— Да ладно вам, — сказала Островски. — Думаете, нашим девчатам очень хочется три месяца сидеть взаперти вместе с этими типами?
— Вы — морская пехота, — отвечал второй голос. — И совсем недавно провели в их компании семь месяцев, пока летели сюда.
— Но там была хотя бы какая-то возможность для уединения! Мы были сами по себе! Слушайте, мы вот что можем придумать. Если вы отвезете нас на «Марс-1», мы можем… ну, не знаю… сделать так, чтобы вы об этом не пожалели, понимаете?
— Вам придется выражаться яснее. Что именно вы хотите сказать?
— О-о, ну… не знаю. — Гарроуэй ясно слышал хитрецу в ее голосе и мог представить себе, как она покачивает бедрами — этого движения скафандр полностью не скроет. — Возможно, у нас бы что-нибудь получилось. Но, ребята, если уж договариваться — не лучше ли говорить наедине? Не хотелось бы… то есть, я хочу сказать, сейчас нас всем слышно, понимаете?
Прочие морские пехотинцы продолжали свою работу, устанавливая опоры и подключая к установке топливные элементы. Островски же продолжала поддразнивать охранников, и Гарроуэй кивнул своим. Кэсвелл, Донателли и Фостер остались на месте, а сам он, с Джейкобом и Камински, полностью скрылись за модулем, где поджидали их камуфляжные пластины бронекостюмов.
БК первою класса мог быть разобран на восемнадцать частей. И одна из них — передняя половина кирасы, цельный кусок брони, защищающий грудь и живот. Ранее морские пехотинцы вынесли вместе с частями буровой установки три таких нагрудника и свалили их, вместе с прочим оборудованием, на твердую ледяную землю.
Скрывшись от взоров охраны, Гарроуэй, Камински и Джейкоб рухнули на песок, разобрав нагрудники. Держа камуфляжные пластины брони перед собой, они неуклюже поползли по песку.
Активный камуфляж представлял собою особое пластиковое покрытие, и для работы ему достаточно было энергии солнечного света или тепла человеческого тела. Вжимаясь животом в песок, Гарроуэй полз, толкаясь ногами, подтягиваясь на локтях и держа кирасу перед собой стоймя, так, что нижний край пластины бороздил песок.
В некотором смысле все это было весьма усовершенствованной моделью очень древнего устройства под названием «щит». Не прилегая к телу, нагрудник блокировал тепловое излучение его собственного костюма. Конечно, внимательный наблюдатель на борту марсохода обязательно заметил бы, что холодный разреженный воздух в некоторых местах заметно теплее, но для этого и предназначен был отвлекающий маневр Островски. Тем временем активно-камуфляжное покрытие кирас надежно укрывало ползущих от визуального наблюдения. Пока Гарроуэй и прочие воздерживались от резких движений, у них была отличная возможность подобраться к марсоходу незамеченными.