Лик в бездне (сборник)
Шрифт:
– Послушай, Суарра, сколько тебе лет? – спросил он.
– Ну, Грейдон, мне двадцать, – ответила она удивленно.
– Я знаю, – сказал он, – но что ты имеешь ввиду: что тебе сейчас двадцать или что тебе было двадцать, когда – одна Мать знает, сколько лет назад! – ты закрыла перед собой эти чертовы Ворота, чем бы они там ни были?
– Но, любимый, почему ты так волнуешься? – сказала Суарра. – Я никогда не входила в Зал Ворот. Мне на самом деле двадцать. Я не имею ввиду, что мне осталось двадцать, а сама с каждым годом становлюсь старше.
– Благодарение Богу! –
Груз свалился с его души.
– А теперь, после хорошей новости – плохая. В этот самый момент Лантлу и, насколько я понимаю, большинство народа Ю–Атланчи охотятся за нами.
– О, это не имеет никакого значения, – сказала Суарра, – потому что сейчас к вам благосклонно относится Мать.
У Грейдона были сомнения насчет того, насколько все это верно, но он не стал тревожить ими Суарру. Он начал рассказывать о своих приключения. В середине первой же произнесенной им фразы он услышал, как с шипением вскрикнула Женщина–змея, и как прогрохотал Регор:
– Это правда. Его видел там Кон.
Грейдон взглянул на них. Глаза Матери Змей были направлены на него.
Она подозвала его. Когда он встал возле нее, она поднялась. Она тянулась, раскачиваясь, вперед, пока ее лицо почти не коснулось его лица.
– Тень, Грейдон, расскажите мне о ней. С того момента, как вы увидели ее появление на черном троне. Нет, подождите, я хочу видеть, как вы рассказываете это.
Она приложила ладонь к его лбу.
– Теперь говорите.
Он повиновался. Шаг за шагом он рассказывал о перенесенном им. Картины пережитого были так ярки, будто его мозг – серебряный экран, на котором демонстрировался фильм о его тяжких испытаниях.
Описывая смерть Кадока, он почувствовал, что рука на его лбу дрогнула. Он рассказал о Коне, и ее рука упала.
– Достаточно.
Она подалась назад, задумчиво рассматривая его. В ее пристальном взгляде было удивление и желание понять.
Грейдона поразила странная мысль, что в ней было что–то от душевных переживаний математика, который в наборе хорошо изученных формул вдруг случайно натыкается на совершенно новое уравнение.
– Вы сильнее, чем я думала, Грейдон, – откликнулась она на эту чудную аналогию. – Хотела бы я знать… Те серые обезьянолюди, которых вы встретили… Однако, все, что я знаю о людях, живших здесь… Что еще не выяснили вы, который вырос по ту сторону барьера? Хотела бы я знать…
Снова молчание. Она изучала его. Затем произнесла:
– Вы думали, что Тень реальна? Я полагаю что Тень – не призрак, она материальная…
– Достаточно материальная, достаточно вещественная, чтобы влиться в Кадока, – прервал ее Грейдон. – Достаточно материальная, чтобы уничтожить его. Она влилась в Кадока, как вода в кувшин. Она высосала из него жизнь. В течение десяти секунд, Мать, Тень была не Тенью. Если вы действительно читаете в моем мозгу, вы знаете, чье у нее было лицо.
– Читаю. – Она кивнула. – Но я все еще нс могу поверить… Как я могу поверить, когда не знаю…
Она остановилась. Казалось, она прислушивалась. Она поднялась над своими кольцами. Голова ее на добрый фут возвышалась над высоким Регором.
Взгляд ее сделался пристальным, будто она видела что–то, происходившее за стенами этого огромного зала. Она откинулась, ее отливающее розовым перламутром тело медленно опускалось на кольца.
– Ко мне, Хуон! – позвала она. – Вместе с вашими людьми. Кон…
Указав на противоположную сторону алькова, она прощелкала какую–то команду.
Затем снова прислушалась и показала на девушку.
– Суарра, уйди в свои комнаты.
Затем, пока Суарра колебалась, она сказала:
– Нет. Останься возле меня, дочь моя. Если он посмеет, тебе лучше быть рядом со мной!
Снова Женщина–змея замерла в молчании и отвела пристальный взгляд.
Хуон вместе со своими людьми поднялся по ступеням. Они выстроились в шеренгу там, где им было приказано. Суарра подошла к Грейдону.
– Она очень рассержена, – прошептала Суарра и прошла за кольца Женщины–змеи.
Теперь Грейдон сам услышал слабый, далекий шум, крики и лязганье металла о металл. Шум приближался.
В дальнем конце украшенного колоннами зала находился широкий вход, на который ниспадали похожими на паутину занавеси.
Внезапно занавеси оказались сорванными, и в открывшуюся дверь толпой ввалились одетые в голубое воины–эмеры.
Они сражались, пытаясь противостоять неудержимому нажиму, но, теснимые снаружи, медленно отступали.
Затем над их головами Грейдон увидел голову Лантлу, а вокруг него и за ним – сотню, а может быть и больше его дворян. Они ворвались в зал. Эмеры сражались отчаянно, но под натиском длинных копий атакующих отступали шаг за шагом. Никто из индейцев не упал, и Грейдон понял, что нападавшие намеренно воздерживались от убийства, стараясь только пробить себе дорогу.
– Остановитесь!
В крике Матери Змей было что–то от волшебных труб летающих оперенных змей, ее крылатых Посланников. Крик остановил сражающихся.
– Дьюра!
Перед ней встал, отдавая честь, командир носящих голубое эмеров.
– Пусть войдут! Проводи их ко мне!
Охранники расступились и выстроились двумя шеренгами. Между ними к подножию лестницы прошли Лантлу и его сподвижники. Лантлу улыбнулся, завидев Грейдона, и глаза его блеснули, при виде Регора, Хуона и их товарищей.
– Все здесь, Бураль! – сказал он державшемуся рядом с ним дворянину.
Лицо офицера было таким же красивым и жестоким, как лицо Лантлу.
– Я и не надеялся на такую удачу.
Он с иронией поклонился Женщине–змее.
– Привет Матери!
Приветствие было невероятно наглым.
– Мы просим прощения за наше грубое вторжение, но твоя охрана, очевидно, забыла о правилах Старой Расы – свидетельствовать тебе свое почтение. Зная, что ты накажешь их за забывчивость, мы не причинили им никакого вреда. Кажется, мы едва успели вовремя, чтобы спасти тебя, Мать, поскольку видим, что ты окружена опасными людьми – изгоями, которых мы ищем. Здесь еще и чужестранец, который должен поплатиться жизнью за то, что проник в Ю–Атланчи. Они злодеи, Мать, но мы отведем от тебя опасность!