Ликует форвард на бегу СИ)
Шрифт:
Удар кивком и Кудичини лишь проводил мяч бессильным взглядом. Даже отчаянный прыжок Роберто Росато, который в отчаянии попытался отбить кожаный снаряд рукой, не увенчался успехом. 3–3!
— Stronzo[1]! — простонал кто-то из защитников, схватившись за голову. И разразился длинной цветастой фразой. Мельник хоть и не знал итальянский язык, но примерно догадывался, о чем может идти речь.
Только вот думать об этом он сейчас не хотел, потому что сорвал с себя футболку и несся к угловому флажку, размахивая ею, точно знаменем. А проклятия игрока в красно-черной футболке шли в фоновом режиме, на заднем
— Dannato russo cazzo! Per farti morire![2]
— Малой, красава! — повисли на нем подбежавшие одноклубники. — Молодчик! Такую штуку им положил!
— Пустите, черти, сломаете! — шутливо отбивался от них Данила. — Пошли, лучше, добьем макаронников, неохота дополнительное время бегать.
— Вот, нахал, — расхохотался Жора Рябов. — Не успели сравнять, а ему уже победу подавай!
— Парни, чем дольше провозимся, тем меньше нам Амаретто достанется, — предупредил Мельник.
— Что за Амаретто? — мгновенно сделал стойку Маслов. — Слыхал, вроде.
— О, это же их фирменная выпивка! — просветил его Данила. — Элитной считается, даже на экспорт идет.
— Так чего же мы ждем? — удивился Валерка. — Берем кубок и заливаем его до краев этой «амареттой». Заодно и попробуем!
— Да-ааа! — радостным воплем поддержали его динамовцы. Откуда только силы взялись?
Свой четвертый гол в матче Мельник забил всего через минуту после третьего. Обескураженные, растерянные итальянцы еще переживали коварный удар Фортуны, что, казалось, была так милостива к ним весь матч, когда юный центрфорвард нахально обокрал не кого-нибудь, а самого Джанни Риверу, который и замешкался-то всего на пару секунд, потому что рядом с ним в тот момент не оказалось никого из партнеров.
Обокрал, и немедленно помчался к воротам Кудичини. Понесся, как на крыльях, сбросив всю ту усталость, что лежала на нем невидимым грузом. Данила бежал легко и свободно, а соперники напоминали тренировочные макеты, выставленные на поле для антуража. Миновал одного, другого, отдал точный пас бегущему рядом Ривелино, плечом отбросил в сторону защитника, перепрыгнул последнего, что бросился в подкат и вот уже перед ним замаячила фигура в черном вратарском свитере с красными рукавами.
И Одуван, умница, тонко прочувствовал момент и выложил мяч, словно на блюдечке. Мельник подработал себе его на ход, дождался с иезуитским коварством, пока у Кудичини сдадут нервишки и он кинется в ноги нападающему, обвел беспомощного голкипера отточенной сотнями тренировок крокетой и, не торопясь, рисуясь перед фоторепортерами, что разразились настоящей бурей вспышек своих многочисленных камер, несильно послал мяч в сетку «щечкой». 3–4
— Все! — громко крикнул он, смеясь во все горло, Ривелино, что несся к нему с распахнутыми объятиями. — Спеклись, макаронники!
— Жор, а что за хрень ты сейчас бросил? — поинтересовался Данила, заметив, как капитан «Динамо» Рябов покрутил в руках, да и откинул в сторону узкий синий конверт, который секундой ранее достал из Суперкубка.
— Да вот именно, что хрень! — пробасил добродушно защитник. — Написано что-то, да не по-русски. Небось, какие-нибудь поздравления от организаторов. Или грамота. Да и наплевать, х…й с ней! Эй, братцы, где наше шампанское?! Где там Ильина черти носят?!
— Несем, несем! — крикнул от входа в раздевалку администратор команды Сергей Сергеевич Ильин, пропуская в открытую дверь массажиста и врача. В руках у них виднелись картонные, характерно позвякивающие коробки.
— Да-а! — встретили их радостным ревом футболисты. — Наливай!
Мельник протиснулся между радостно скачущими товарищами, нагнулся и подобрал с пола заинтересовавший его конверт. Он не был запечатан, поэтому форвард легко достал прямоугольную полоску плотной бумаги с золотыми вензелями. Поднес к глазам и вчитался. Досадливо поджал губы, пережидая грохот летящих к потолку пробок, вырвавшихся из горлышек бутылок, повернулся и, выбрав подходящий момент, громко закричал:
— Парни! Ша, дело есть! Ти-хха!!
Футболисты примолкли, глядя с недоумением на Данилу, который заскочил на кресло и возвышался над ними во весь свой немаленький рост.
— Малой, ты чего? — удивленно спросил Аничкин. — Головку солнышком нагрело?
— Эх вы, дурни, — посмотрел на него с жалостью Мельник. — Вы хоть знаете, что это? — Он взмахнул зажатой в кулаке бумажкой.
— Не томи, говори быстрее! — выкрикнул Семин. — Шампусик выдыхается.
— Это, — не отказал себе в удовольствии и выдержал драматическую паузу Данила. — Это…банковский чек на двести тысяч швейцарских франков!
— Погоди, — ошеломленно помотал головой Рябов. — Это сколько на наши?
— На рубли так, сходу, не переведу, — усмехнулся Мельник. — А к доллару один к четырем.
— То есть, — наморщил лоб Еврюжихин, подсчитывая итоговую сумму. — Это…это же…пятьдесят тысяч долларов?!
— Врешь! — потрясенно выдохнул Аничкин. — Не может такого быть! Ну-ка, Малой, дай сюда бумажку, я сам посмотрю!
— Фигушки! — продемонстрировал Данила всем фигуру из трех пальцев. — Капитан выбросил, значит, никому не нужно. И никто из вас не стал подбирать. Выходит, это теперь мое.
— Ах ты ж, паразит! — тонко вскрикнул Штапов с искренним возмущением. — Вырастили Иуду на свою голову!
— Но-но! — Мельник предостерегающе взмахнул свободной рукой. И спрятал чек за спину. — Попрошу без хамства.
— Да что мы на него смотрим? — удивленно спросил у одноклубников Маслов. — Сейчас просто дадим по шее и заберем наши деньги! Слышь, Малой, отдай лучше по-хорошему, целее будешь!
— А, пожалуйста, — неожиданно засмеялся Данила и протянул ему бумажку. — Эх, видели бы вы сейчас со стороны свои рожи! Жаль, фотоаппарата нет.
— Вот, паскудник, да он издевался над нами, — первым сообразил Яшин, что в этой поездке выполнял роль помощника Бескова по работе с вратарями. — Стервец эдакий! — добродушно прогудел он и погрозил Мельнику пальцем.
— Слушайте, это ж сколько всякого добра можно купить? — задумался Аничкин. — Тут, если прикинуть, и магнитофонов, и другой аппаратуры просто вагон.
— Или обуви с одеждой, — поддержал его Маслов. — Кстати, Малой, это ты ведь говорил, что у них здесь, в Милане, куча хорошей одежды?