Ликующий на небосклоне

Шаповалов Сергей

– Хотп! – воскликнул Хеви и обнял брата.

– Наконец-то ты посетил нас, – улыбнулся жрец. – Я уже начал забывать твое лицо. – А это один из моих племянников? – он оглядел Амени с ног до головы. – Признайся, Хеви: он больше похож на меня молодого, нежели на тебя: такой же высокий и статный.

– Возможно, – согласился Хеви.

– Сколько же лет тебе, юноша? – допытывался жрец.

– Я буду праздновать пятнадцатый разлив Хапи? – ответил Амени, смущенный стольким вниманием к своей персоне.

– Всего-то? Глядя на твои широкие плечи, я подумал, что тебе исполнилось семнадцать или восемнадцать.

– Он уже участвовал в сражении? – сказал Хеви.

–Вырастает великий воин, –

похвалил его Жрец.

Хотп пригласил их в свой дом:

– Оставайтесь на ночь у меня. Я прикажу приготовить свежего пива.

– С удовольствием! – обрадовался Неб. – Я открою тебе одну тайну. – Он загадочно подмигнул Хеви. – Хотп сохранил всю библиотеку жрецов Амуна. В Доме Жизни все разгромили и растащили. А Хотп собрал библиотеку и спрятал у себя во дворце. Нет ничего интереснее, чем вечерком сидеть у него в кабинете и копаться в пожелтевших старинных папирусах.

Выйдя из храма, они по вечерней тихой улице, где обитали труженики Дома Смерти, пришли к воротам высокого дворца управителя западного города. Слуги открыли ворота, и Хотп провел гостей через сад в просторный дом. Вся обстановка дворца наместника была строгая, без излишеств и украшений. Все стояло на своем месте. Кругом чистота и порядок.

Просторный кабинет имел несколько небольших узких окон. Стены пестрели рисунками, в которых рассказывалась история душ, попавших после смерти в Иалу. Посредине стоял длинный стол черного дерева с письменными приборами и чашей со свитками папируса. Массивные ноги стола оканчивались когтистыми лапами. Несколько стульев с невысокими спинками и скрещенными ножками находилось возле стола. Но самое ценное в кабинете – это высокий шкаф. Он занимал целую стену и поднимался до потолка. Множество полок заполняли круглые деревянные пеналы, в чреве которых хранились бесценные свитки.

– Вот мое богатство, – с гордостью указал Хотп на полки.

– Воистину! Если этот шкаф заполнить золотыми слитками, то его не хватит, чтобы купить и один из этих свитков, – поддержал его Неб.

Хеви подошел к шкафу и прочитал названия на торцах цилиндров, как магические заклинания: «Сотворение мира». «Сотворение луны». «О небе и о звездах». «История во времена правителей Небка, Джосра, Семхебхеба». Неужели все это должно было сгореть? – Он пожал плечами. – Я не могу понятью правителя. Он всегда тянулся к знаниям, сам заставлял нас читать старинные свитки. Вспомните, как Тот, кого любит Йот запоминал слово в слово целые философские трактаты, – и вдруг решил все это уничтожить.

– Не будем осуждать Того, кто выше нас, – приложил палец к губам Хотп и пригласил всех присесть за стол. – Время всех рассудит и все расставит по местам.

Слуги принесли свежее пиво и горячие пирожки. Старшие принялись вспоминать свое голопузое детство и горячую юность, смеялись над своими давними приключениями, иногда вздыхали. Затем Неб подошел к шкафу, достал несколько старых потемневших пеналов, и они с Хеви принялись разбирать наполовину забытые письмена; переговаривались в полголоса; морщили лбы от натуги.

– Давай не будем им мешать и пройдем в сад, – предложил Хотп племяннику.

Амени послушно последовал за дядей.

Вечер с багровым закатом переходил в прохладную ночь. Деревья перешептывались с легким ветерком. Кричали ночные птицы в камышах. Доносилось громкое кваканье лягушек. Шакалы противно заплакали где-то в долине спящих. Все вокруг становилось черным, и только горело звездное небо, да на том берегу сиял вечерними огнями город живых.

– Как встретил тебя Вечный город? – спросил Хотп, кивком указывая на Уаст.

– Я никогда раньше не видел такого великолепия, – признался Амени. – даже не мог предполагать, что человек способен построить такие высокие храмы.

– Человек многого может достигнуть, и силы его безграничны, – улыбнулся Хотп.

– Наш род всегда жил здесь? – поинтересовался юноша.

– Тебе, разве отец не рассказывал про деда?

– Он, только, говорил, что дед был известным жрецом.

– Действительно, мудрейший Себхотп прожил славную жизнь. Его труды хранились в Доме Жизни рядом с папирусами таких известных мудрецов, как великий строитель Хотеп – чати²⁹ легендарного правителя Джосера³⁰. Но на самом деле Себхотп родился в небольшом поселке ниже по течению Хапи, в простой семье землепашцев.

– Как же он смог так возвыситься?

– В старые времена, когда весь Кемет от южных порогов и до северных вод Великой Зелени³¹ поклонялся Амуну, в первые дни месяца Атира сезона Ахнет, когда Хапи набухал и начинал заливать поля, наполняя их живительной силой, проводили веселый праздник Опет. Его и сейчас празднуют, но не с тем размахом и не так долго. Во время торжеств из города выплывало священное судно. На нем находились Жрецы Амуна, и только хранители Истинны. Священную барку несло течение, а жрецы ждали особых знамений, известных только им. Если знамение происходило, корабль приставал к берегу. В селениях, возле которых останавливалась священная барка, жрецы выбирали из новорожденных детей тех, на кого указал им Дух Амуна. Опять же, приметы были известны только высоким жрецам. Этих детей в конце путешествия отдавали в Дом Жизни³², где младенцам была уготовлена судьба – стать мудрейшими. Вот так твой дед попал в Нэ.

– Ему повезло?

– Есть доля везения в его судьбе, – с сомнением произнес Хотп. – Многие попадали в Дом Жизни, но немногие становились великими. Мудрейшие служители Амуна производили строгий отбор. Ребенок, угодивший на празднике Опет в Дом Жизни, начинал долгий трудный путь познания. Большинство из избранных достигали только первой ступени совершенства, и дальше для них путь был закрыт. Обычно, они становились писцами, служили в храмах или занимали иные важные должности.

Более способных переводили на следующий уровень обучения, где из них готовили лекарей, писцов высокого ранга, хранителей архивов, строителей, землемеров, кормчих. Дальше, из них отбирали самых успевающих и переводили в школу Амуна. На этой ступени ученик превращался в посвященного. Ему открывали глаза и уши. Но обучение в школе Амуна – не из легких. Даже избранные не все выдерживали путь до конца. Но зато, кто смог преодолеть себя и познать истину, становился хранителем знаний, опорой веры и государственности. Во время посвящения на левом плече, спереди и сзади священным тавром им выжигали знак кобры. Жрец с таким знаком на плече допускался к самым глубоким тайнам. Ему обязаны были подчиняться беспрекословно писцы и чиновники в любом уголочке Та-Кемет. После смерти кожа с тавром срезалась и хранилась в специальном архиве с жизнеописанием мудрецов. Жрецы Амуна верили, что эти кусочки кожи имеют магическую силу.

Твой дед прошел все три ступени, и был клеймен. Он немало сделал для Кемет, получил много наград от правителя и жречества. Достиг высокого сана. Благодаря ему, мы, его трое сыновей, получили высокие государственные посты. Ему мы обязаны нашими знаниями.

– Позволь задать тебе вопрос, – немного нерешительно начал Амени.

– Задавай.

– У дяди Неба перед входом в дом я видел на стене имена. Вверху можно прочитать имя Себхотп. Под ним имена Хеви, Неба и твое. Но там стерто пятое имя. Почему?