Ликвидация последствий отстрела негодяев
Шрифт:
– Шубайц.
Присутствующие оживились. Фигура главы Нанокорпорации России считалась одиозной, так как в последнее время он выдал несколько неоднозначных заявлений, взбудоражив общественность и соцсети, хотя в начале девяностых годов двадцатого века принял такое деятельное участие в развале страны, что даже претендовал на должность главного могильщика России, доставшуюся в конце концов первому президенту России Ельцину. Но большая часть российских граждан считала Шубайца не героем, а преступником, которого нужно судить, поскольку его «реформы» стали самой большой аферой в истории человечества, в результате которой богатства огромной страны, созданные несколькими поколениями, были в один миг украдены, а сама Россия оказалась на грани уничтожения.
– Он скомпрометировал себя
Фрик перевёл взгляд немигающих глаз на него.
– Иной раз компрометация не мешает агенту делать работу. Все считают его болтуном и провокатором, не анализируя реальную деятельность. Кого предлагаете вы?
– Шугалова, конечно, первого вице-премьера. Ему всего полсотни лет. Очень энергичный функционер, сделал много полезного для нас. Курирует экономику, точнее, умело сдерживает её рост. Возглавил российский фонд федерального имущества, руководил аппаратом правительства при Ельцине, где заработал неплохой капитал.
– Но он провалил программу приватизации госкорпораций, – нахмурился Эзра.
– Это можно засчитать ему в плюс. Мы подсуетились и поставили во главе самых крупных госструктур, таких как «Роснефть» и «Ростех», своих людей. Да что я вам рассказываю, вы и сами всё знаете.
– Однако ваша креатура тоже не без греха, – брюзгливо заметил Ван-Янг. – Он успел засветиться со своей оборотистой супругой в скандале с использованием суперджета для доставки собак на международные выставки. Имеет замок в Австрии, который не по карману рядовому чиновнику, роскошные апартаменты в элитном доме в центре Лондона, рядом со зданием парламента. Хоромы в так называемой сталинской высотке на Котельнической набережной, также приобретённые со скандальчиком. Усадьба в посёлке Заречье, рядом со Сколковом, не хуже, чем у нашего провалившегося резидента Лавецкого. Выстроена на базе отдыха широко известного в России секретаря ЦК КПСС Суслова. Двести миллионов долларов, семь с половиной гектаров роскошного парка. Не слишком ли вызывающе для нищего русского народа?
– Этим сейчас никого не удивишь, – буркнул Эзра. – Такие усадьбы имеют все «новые русские», могу назвать сотни имён.
– Тем не менее его недаром считают одним из творцов экономического кризиса в России. Главному резиденту следует вести себя скромнее и незаметнее.
– Ну, а ваша кандидатура скромнее?
– Уверен, что он является идеальной фигурой: советник президента по науке и внедрению западных стандартов образования господин Фурсенков.
Губы присутствующих изогнулись не то чтобы с издёвкой, но с неодобрением. Несмотря на то что Фурсенков вместе с ещё одним «оптимизатором образования», ставшим владыкой Сбербанка, практически убили классное (не без огрехов, но безусловно высокогуманное) советское образование введением ЕГЭ, этого функционера в среде магистров Бильдербергского клуба не уважали за подчёркнутое пренебрежение к ЛГБТ-сообществам, при том что он сам был приверженцем нетрадиционных сексуальных отношений.
– Даже обсуждать не хочу, – сказал Эзра. – Это далеко не идеальная фигура, к тому же не имеющая надлежащего доступа к государственным тайнам. А недавно он практически восстал против президента, заявив о реорганизации Российского фонда фундаментальных исследований, чтобы распилить миллиарды фонда, выделяемые Минфином. Прекращение финансирования уже вызвало грандиозный скандал! Фурсенков себя засветил.
– Зато у него классные связи с другими фондами…
– Подождите, Ульрих, – перебил главного поводыря Клуба Фрик. – Давайте выслушаем остальных. Кардинал?
Глава римского католического дома расправил на груди белую, атласную, с позолотой, мантию.
– Фрейлихман.
Эзра Хаус поморщился, но промолчал.
Речь зашла о президенте Сбербанка России, получившем эту должность в заслуги перед правительством за участие в начале девяностых в развале страны.
– Умён, хитёр, нагл, исключительно креативен, – продолжил Пьяцци, не услышав от коллеги ни возражений, ни похвал в пользу его кандидатуры. – Близок к президенту, друг премьера,
Хаус не выдержал:
– Фрейлихман тоже последнее время не молчит. Пригрозил во всеуслышание «убить» в школах и вузах экзамены. Под предлогом, что их все боятся. Такое вслух говорить нельзя.
– Господин Озокхан?
– Ну… не знаю, – с сомнением произнёс турок. – Он безусловно умён…
– Я не спрашиваю ваше мнение о кандидатуре Доменика. Ваше предложение?
– Манкуртов, – вызывающе выпрямился Озокхан.
Присутствующие обменялись взглядами.
Манкуртов Эвелин Денисович был министром промышленности и торговли России и по данным соцопросов имел очень большой вес в правительстве, не уступающий даже политическому весу самого премьер-министра. В «спящего» он превратился ещё семь лет назад, проявив себя как полезный и грамотный лоббист либеральных идей, за что и был назначен главой Минпромторга. Оценщики Бильдербергского клуба обратили на него внимание не зря, и ещё в две тысячи пятнадцатом году этот лысоватый, но симпатичный господин с хриплым голосом пропойцы был запрограммирован во время отдыха в Неаполе и стал «спящим резервистом», претендующим на роль главного резидента. Поговаривали, что именно он посоветовал президенту Турции обратиться к России с просьбой продать зенитно-ракетную систему С-400. Однако мало кто знал, что работал Манкуртов не только на российский промышленно-финансовый комплекс, но и на турецкую разведку, главой которой и являлся Озокхан.
– Он исключительно перспективен, – добавил турок. – Возможно даже, что он станет очередным президентом России. Чего стоит только его последняя инициатива вывести пиво из категории алкогольных напитков. Нам дают в руки мощный инструмент для воздействия на народ России и превращения его в стадо!
– Но и Манкуртов тоже не избежал ошибок, – осторожно заметил Ван-Янг. – То и дело общественность будоражат его псевдобарские замашки. То он останавливается в люксовом отеле Шанхая, стоимость номера в котором за сутки – более двадцати двух тысяч долларов – превышает в два раза двухгодичную зарплату среднестатистического россиянина, то делает себе в офисной башне «Москва-Сити» персональный подъёмник стоимостью чуть ли не в десять миллионов долларов. Ведёт к этому лифту специальный подземный вход, к которому его подвозит служебный люксовый седан «Аурус». Мы в Европе ведём себя намного скромнее.
– Наглость и беспринципность – второе счастье, – изрёк Эзра Хаус со своей устрашающей улыбкой, – как говорят сами русские. Мне он тоже нравится. Пожалуй, я за него проголосую. А как он одевается – закачаешься! У него отменный вкус. Иногда я завидую его успеху у дам. Говорят, в Москве у Манкуртова свой подпольный развлекательный центр, где он встречается с девушками.
На губах членов Большой Пятёрки снова замелькали улыбки. Никто из них не запрещал себе жить красиво, не считая связи с женщинами или мужчинами предосудительными.
Фрик не разбирался в интонациях человеческих особей, да и к юмору относился специфически, считая его попытками спровоцировать неадекватную реакцию оппонента. Но к словам заместителя главы ЦРУ отнёсся с пониманием. Он знал, что Манкуртов, как и недавно получивший срок министр открытого правительства России Абызов, считался таким же любителем понтов и дорогих вещей, и гардеробная у него была покруче, нежели у широко известного российского шоумена и скандалиста Фила Киркорова. По заверениям экспертов и наблюдателей за поведением инциаторов беспорядков в России, Манкуртов с подчёркнутым пафосом носил дорогие костюмы от Бриони и Франческо Смальто (средняя стоимость около пятисот тысяч рублей), а на заседания правительства приходил с портфелем от Луи Вюиттон по цене небольшой однокомнатной квартиры где-нибудь в Германии.