Ликвидация. Книга вторая
Шрифт:
Устало вздохнув, Русначенко опустил пистолет. Похоже, война для него завершилась окончательно. А дальше — все как обычно: Киевский округ, пенсия, большая семья… И эта одесская аптека станет для него далеким, воспоминанием, мифом, о котором он непременно расскажет внукам. А те, видевшие войну только в кино, будут играть его Золотой Звездой. И дарить ему Девятого мая тюльпаны, такие же алые, какие дарили в Праге чуть больше года назад. Русначенко вспомнил ликующие пражские улицы, усыпанную цветами броню танков, радостные слезы свободных людей, и неожиданно улыбнулся своему воспоминанию.
И в эту
Кречетов швырнул трубку на рычаг. Торопливо шагнул к сейфу и начал перебирать бумаги. Он не чувствовал страха, напротив, в момент опасности его голова начинала работать особенно ясно. И только внутри словно сжималась стальная пружина, готовая распрямиться в любой момент.
Дверь кабинета распахнулась бесшумно, но он услышал. И, обернувшись, застыл в изумлении, увидев на пороге Давида Гоцмана с тремя офицерами МГБ… Гоцман был в своем привычном обличье — черный пиджак, гимнастерка и галифе.
Кречетов понял все, но его еще хватило на недоуменную улыбку:
— Дава! Тебя отпустили?..
— Да, — хрипло проговорил Гоцман, быстро подходя к нему. — Место свободно. Руки!..
Скользнувшие было к кобуре пальцы Кречетова остановились на полдороге — на него без малейшей симпатии смотрели четыре ствола.
Глава восемнадцатая
В черте города грузовики с бандитами разделились — каждый пошел отработанным маршрутом. «Татра» Платова двинулась в центр. Гузь всполошенно рыскал глазами по тротуарам в ожидании засады, подозрительно косился на встречные машины и трамваи. Но все было спокойно, а постовой милиционер на углу площади Октябрьской революции проводил грузовик равнодушным взглядом.
Сцепив зубы, Платов с трудом выкрутил тяжеленный руль направо — на «Татре» не было гидроусилителя. Грузовик, едва не зацепив боковым зеркалом афишную тумбу, втиснулся в узенький коридорчик переулка и теперь ехал, тяжело ухая на ухабах, вдоль покосившегося серого забора, ограждавшего заводскую территорию.
— Шо за хрень?! — вскинулся Гузь. — К штабу округа ж налево!
— Там брусчатку кладут, не проедем…
Гузь на всякий случай направил на водителя ствол автомата.
— Нервы побереги, — усмехнулся Платов, — а то устанешь раньше времени… Ну вот! — радостно выдохнул он, тыкая рукой вперед, по ходу движения.
Гузь невольно перевел взгляд в указанном направлении, и в тот же миг правая рука Платова мощным ударом выбила у него автомат и его рукояткой нанесла мощный удар по голове. Гузь, хрипло охнув, безвольно завалился грудью на приборный щиток. Платов, оскалясь от напряжения, еще раз круто вывернул руль, направляя грузовик в распахнутые заводские ворота, и с силой нажал на педаль газа.
В это время рука Гузя незаметно для него подобралась к спрятанному за голенищем пистолету. Несколько раз рявкнул ТТ. Пули вырвали из рук Платова руль, отбросили его на стенку кабины, распластали по ней… Гузь с силой рванул рычаг ручного тормоза, но было поздно — разогнавшаяся до предела «Татра» въехала на территорию огромного пустого цеха. Следом повернул «Студебеккер». Ворота за машинами тут же захлопнулись.
Со злобой отпихнув неподвижное, окровавленное тело Платова,
Из кузова замершей «Татры» показалось еще несколько бандитов с автоматами в руках. Но пулемет ударил уже из другого места, сверху. И, скосив людей, перенес беспощадный огонь на борта машины. Полетели щепки, в тенте возникли словно по мановению волшебной палочки крупные дырки. Со свистом рванулся наружу воздух из пробитых пулями задних колес…
— Сдаемся! Сдаемся!.. — раздались глухие крики из кузовов обеих машин, сначала нерешительные, потом все более дружные. — Не стреляй!..
— Ну шо, прочуяли, жабы? — раздался из-под потолка цеха усиленный рупором голое Лехи Якименко. — В случае малейшего сопротивления приказано вас уничтожить на месте, так шо если кто еще дернется, мы делаем дуршлаг! Выходить только по моей команде! Оружие бросать на землю! Руки держим за головой!..
Через минуту из кузова показался первый желающий. Это был совсем молодой парень с мокрым от пота бледным лицом, в форме младшего сержанта. Трясущимися руками он бросил свой ППШ на землю и, положив ладони на затылок, неловко, мешком спрыгнул-свалился на пол цеха.
Дверь «Татры» со стороны водителя медленно распахнулась, и истекающий кровью Платов, цепляясь рукой за крыло грузовика, тяжело сполз на подножку…
Аптекарша уже не кричала от ужаса, а только скулила на одной тоненькой ноте. Осторожно ступая по осколкам стекла, она наклонилась над молодым человеком в длинном, запачканном краской халате маляра. Седая прядь в густой темной шевелюре стала красной от крови. Красивое мужественное лицо не обезобразила смерть. В руке убитый продолжал крепко сжимать пистолет.
— Ты не на него смотри, — раздался глухой хрип за спиной аптекарши. — Ему уже не поможешь… А мне — поможешь. Надо перевязать… — Женщина собиралась снова закричать, но послушно умолкла, увидев направленный на нее «Парабеллум». Человек, лежавший на полу за пробитой пулями стойкой, был окровавлен, но глаза у него были живые, полные ледяной злобы. — Перевяжешь меня… Вкатишь морфия…
— Хорошо, — еле двигая губами, просипела аптекарша.
— Где заведующий?
В глубине аптеки раздался шорох, и помертвевший от ужаса заведующий — старичок лет семидесяти в пенсне, — послушно держа руки над головой, подошел к стойке.
— Говори телефон «Скорой помощи». Я сам вызову, — кашляя кровью, проговорил Чекан.
У здания комендатуры невесть откуда появившиеся солдаты молча, деловито скручивали бандитов, так и не успевших выбраться иэ кузова «Хеншеля». Отовсюду на машину щерились стволы пулеметов. Подавленные налетчики бросали на землю оружие, стараясь не смотреть на труп своего товарища, валявшийся на мостовой чуть поодаль. Этот бедолага вообразил, что сможет прорваться сквозь оцепление, и, выпрыгнув из кузова, бросился бегом, сам толком не представляя куда, суматошно паля во все стороны…