Ликвидация.Бандиты.Книга вторая

Лукьянов Алексей

— И что, в эту ахинею поверили?

— Нет, конечно, пошли проверять. А там и правда меж сараями сплошные кучи и снег желтый. Да и как проверишь — Скальберг вещички сдал в восемнадцатом, а они только через два года проверять прибежали. Не вязалось — зачем ему было золото-бриллианты сдавать, а какую-то железяку прикарманивать? В конце концов, характеристика у парня была хорошая, жуликов ловил — дай бог каждому…

— Вот зачем они его пытали, — понял Кремнев и победно посмотрел на начальника. —

Вы понимаете?

Кошкин некоторое время вращал глазом, пока не осознал мысль Сергея Николаевича.

— Думаете, они у него выпытывали, где предмет? Думаете, что Баянист с компанией и уперли тот мешок?

— Глупости, у них на мешок фантазии не хватит. Самое большее — бутылку водки упереть. Сокровища из дворца украл Скальберг и его друзья — Куликов и Сеничев. Потому-то Скальберг так и занервничал, когда их убили… Понял, что кто-то вышел на след.

— Не вяжется, — сказал Кошкин. — Чтобы пытать Скальберга насчет какой-то безделушки, нужно знать о существовании этой безделушки, а вы утверждаете, что о ней знал только он.

— Не забывайте о Куликове и Сеничеве. Кто-то из них мог проболтаться.

— Но что в нем ценного, в этом… как они его называли… а, в тритоне? Ящерица какая-то.

Кремнев задумался.

— Не узнаем, пока не найдем.

Федор появился на пороге раньше условленного времени.

— Собирайся, едем.

— Куда это? — простонал Богдан, не открывая глаз.

— На кудыкину гору.

— Я никуда не поеду.

— Собирайся, или никаких дел не будет.

Богдан, кряхтя, пошарил рукой по стоящему рядом табурету, нащупал пенсне и, только нацепив его на нос, поднялся со своего лежбища.

— Чего уставился? Отвернись.

— Баба, что ли?

— Баба не баба, а отвернись. Не люблю.

Федор пожал плечами и отвернулся. Богдан быстро оделся, вынул петуха из кармана и повесил на шею. Хоть и холодный, а пусть висит. Что-то там Прянишникова задумала, нужно быть начеку.

— Куда едем-то?

— Товар смотреть.

Вроде не врал. По-быстрому одевшись, Богдан натянул сапоги и посмотрел на затылок Федора.

— А зачем нам смотреть товар? Я вам вполне доверяю.

— Зато у нас сомнения есть. Пошли уже.

На улице ждал грузовик, за рулем сидел давешний «барыга», который ни бэ ни мэ у Пассажа сказать не мог. В кузове расположились еще четверо, никого из них Богдан раньше не видел.

— В кабину садись, — велел Федор.

Так Богдан оказался зажат между шофером и Федором.

— Погнали, — сказал Федор.

Автомобиль поехал.

Богдан испытывал досадное неудобство, вроде гвоздя в подошве. Что они собираются с ним делать? Убивать? Пытать, как Скальберга? Неужели Федор каким-то образом узнал, что Богдан работает на уголовку? Однако угрозы для жизни Перетрусов не чувствовал, потому и не сопротивлялся.

Чем дольше ехали, тем сильней нарастало беспокойство. Готовилась какая-то пакость, но никак нельзя было понять какая.

— Ствол есть? — спросил вдруг Федор.

— Нет.

— И не надо, у Яши «парабеллум».

— Зачем это?

— Может пригодиться.

— Я не хочу.

— Поздно уже хотеть.

Они свернули во дворы где-то в районе Витебского, Перетрусов, отвлеченный разговором, не успел рассмотреть название улицы. Далее пошли пустыри, сараи, глухие кирпичные стены и заборы.

— Стой, — сказал Федор водителю.

Грузовик остановился возле двери, обитой ржавым листовым железом, запертой на массивный навесной замок. Сидевшие в кузове громилы повыскакивали и скучковались вокруг нее.

— Будешь сидеть с Яшей, — сказал Федор Богдану.

— Мужики, вы чего задумали?

— Сиди и жди. Будет готов товар — позову.

Снаружи что-то негромко клацнуло. Богдан понял, что это перекусили замок на двери. Один за другим громилы вошли в дверь, открывшуюся на удивление легко и беззвучно — видимо, петли были предварительно смазаны.

Яша зевнул.

— Что там? — спросил Богдан. От беспокойства у него начали зудеть пятки и ладони.

— Товар.

— А что за товар?

— Сиди ровно, щас придут и все расскажут.

Богдан тоже зевнул. Интересно, откуда этот Яша и где они взяли целый грузовик. И главное — где прячут? Или Яша работает на какую-то контору, а таким манером подрабатывает? Доподрабатывается. Перетрусову тут же вспомнился случай в Твери, о котором рассказывал Кремнев: жил там такой вот автомеханик, Богдан хорошо запомнил имя — Михаил Воробьев, работал в уважаемой фирме, еще до революции. И имел хобби — стишки сочинял про домушников, про налетчиков, про Владимирскую пересыльную тюрьму. Очень нравились уркаганам его стишки. Уркаганы же его и пристрелили прямо у себя дома.

Кремнев говорил:

— Потому что не надо заигрывать с тем, чего не знаешь. Почитай сказку о рыбаке: был один рыбак, вытащил из моря бутылку со злым духом, освободил его, а тот в благодарность решил освободителя уконтрапупить. Любой фраер для уголовника прежде всего овца, которую можно стричь и резать, дойная корова, которую можно доить — и опять резать, курица-несушка, которую в любом случае можно зарезать. Если ты по фене ботаешь, это не значит, что тебя за своего примут.

Размышление было прервано хлопаньем двери: вышел Федор и знаком велел Богдану следовать за ним.