Ликвидация
Шрифт:
— Сам, — усмехнулся Гоцман. — Своим умом дошел… Ну так шо?
Чусов поерзал, удобно устраиваясь в кресле. Пристально вгляделся в уставшее, изможденное лицо Гоцмана.
— А ты понимаешь, чем это может грозить? Что произойдет в том случае, если…
— А то, — усмехнулся Давид.
— М-да… И ночной отстрел, значит, прекратить?
— Да. Немедленно причем.
— Ишь ты… «Немедленно»… Ты, Давид Маркович…
Чусов, не договорив, откинулся на спинку кресла, в задумчивости хрустнул пальцами. Гоцман ждал, позванивая
— Ладно, я доложу маршалу… А может, ты сам? Или вместе?..
— Тебе доверия больше.
— Хорошо, — кивнул Чусов, — я все понял. Иди. Спасибо…
Давид пошел к двери, когда полковник внезапно окликнул его:
— Подожди… Ты… вот что я хотел сказать. Не сердись на всякое такое… когда мы друг с другом цапались. Я хотел сказать, что это… рабочие моменты. Не знаю, как ты, а я без задней мысли… И без камня в кармане.
Гоцман помедлил, взявшись за дверную ручку.
— Та я же все понимаю. Главное, шо камень в кармане все ж таки есть… И там не просто камень, а такой булыжник, шо вся Одесса может дрогнуть. И не только Одесса.
— Ничего, — уверенно произнес полковник. — Теперь главное — Жуков.
Дождавшись, когда за Гоцманом закроется дверь кабинета, Чусов снял телефонную трубку:
— Начальника оперативной группы ко мне. Пулей!..
Глава двенадцатая
На этот раз Кречетов шел к оперному театру медленным, тяжелым шагом. Не покупал цветов, не чистил сапог, не шутил, не смеялся. Даже не насвистывал. Лицо майора было угнетенным, под глазами набрякли мешки.
«Как все-таки освещение меняет здание, — думал он, глядя на вырастающий впереди театр. — Солнце, день — и прекрасное венское барокко, бог знает как перенесенное сюда, в эти края… А сумерки, тьма — и без подсветки опера умирает. Становится тяжеловесной, грузной, похожей на древнеримские цирки, ас ними только одна ассоциация — гладиаторы. Где я еще видел такой странный оперный театр, навевающий мысли о древнем Риме?.. Ага, в Минске, в сороковом. Там, впрочем, торжество советского предвоенного стиля, серый бетон, не хватает только Сталина с поднятой рукой на крыше. Впрочем, его наверняка разбомбили, такая роскошная цель в центре города, да еще на горе».
Навстречу с совсем юной девушкой под руку шел молодой капитан инженерно-авиационной службы с красной нашивкой на кителе. Вежливо козырнув, он обратился к Кречетову:
— Здравия желаю, товарищ майор!.. Прошу прощения, не подскажете, как нам к Дюку попасть?
— С удовольствием, — улыбнулся Кречетов. — Вон видите здание?.. Это горсовет. У него начинается Приморский бульвар…
Мимо на большой скорости, судорожно рявкнув сигналом и обдав людей светом фар, прокатил груженный битым кирпичом «Студебеккер»-самосвал. В душном вечернем воздухе заклубилось бурое пыльное облако.
Капитан,
— …Вот так! — Для пущей убедительности Славик наклонился и показал, как именно майор отряхивал брюки. — Струсил себе да и пошел дальше в театр.
Штехель, кусая от волнения губы, взволнованно расхаживал по комнате.
— Он один был?
— Один.
— Точно?!
— Я ж говорю… Правда, перед театром до него какой-то капитан с бабой пристал.
— И что?! — напрягся Штехель.
— Та ничего… Капитан спросил что-то, а он им пообъяснял и рукой показал. И они туда и пошли. Я потом их нагнал — они по бульвару гуляли, стояли у Дюка, потом в порт пошли…
— «В порт пошли»… — злобно передразнил Штехель племянника. — А он, когда шел к театру, никуда не заходил?
— Никуда…
— А за тобой никто не шел?
— Нет, — пожал плечами Славик. — Я ж оглядывался…
— Оглядывался он, — снова передразнил Штехель, раздраженно махая рукой. — Ладно, проваливай…
По бескрайним коридорам штаба Одесского военного округа тяжело печатал шаг невысокий человек в белом летнем кителе с погонами Маршала Советского Союза. При каждом шаге на кителе прыгали три Золотые Звезды Героя. Нижняя челюсть Жукова по привычке была грозно выпячена, хотя препятствий на пути командующего округом не наблюдалось — все работники штаба, заранее извещенные о его появлении, старались без лишней надобности не попадаться маршалу на глаза. Сзади, стараясь не отставать, вышагивал полковник Чусов.
Стремительно войдя в кабинет, Жуков небрежно бросил фуражку на стол и, тяжело отфыркиваясь, упал в кресло. Чусов каменным изваянием застыл подле, преданно глядя на маршала.
— Ты что, полковник, с ума сошел? — раздраженно, продолжая начатый разговор, произнес маршал. — Что ты мне тут предлагаешь? У тебя преступник сидит под самым носом, а ты с ним играться собираешься?.. Арестовать немедленно! И вытрясти, как грушу!..
— Нерационально, товарищ Маршал Советского Союза, — мягко, но непреклонно качнул головой Чусов.
Глаза Жукова расширились и побелели.
— Что-о-о?!.. Ты хоть понимаешь, какую ты ответственность берешь на себя?!
— Понимаю, товарищ Маршал Советского Союза. Но повторяю, арестовывать сейчас — нерационально. Хотя риск есть, согласен…
— Риск?!
Жуков вскочил, как подброшенный, крупно шагнул вплотную к Чусову. На крутом лбу маршала набухли вены. Казалось, он сейчас бросится на полковника с кулаками.
И так же неожиданно он вздохнул, разжимая пальцы, и… весело подмигнул Чусову.