Ликвидатор. Книга вторая. Пройти через невозможное. Исповедь легендарного киллера
Шрифт:
Думаю, не их вина, что высшие законодатели боятся принимать изменения в Уголовном Кодексе, упрощающие раскрытие преступлений, а главное — их доказуемость, облегчая по договорам с судом участь преступников. Ведь это может привести некоторую часть, в том числе, и персон законотворцев, из власть имущих, к скамье рядом с такими же, как мы, и, в принципе, по тем же статьям.
Всем дал по шапке, всем польстил, но, кажется, сказал правду. Как минимум — таково моё мнение.
Не надо удивляться, что я, бывший преступник, а сегодня — заключённый с грандиозным сроком в 23 года, пою дифирамбы и поддерживаю тех, кто меня сюда засадил. Как минимум, потому что чётко понимаю — единственный человек,
Итак, позволю себе объяснить. Действующая по-настоящему «программа защиты свидетелей», которая сейчас живет лишь на бумаге, и то в состоянии эмбриона, а также статьи Уголовного Кодекса хотя бы вполовину облегчающие участь согласившегося сотрудничать именно по ОПГ и ОПС, могут заставить задуматься тех, кто из своего ущемленного самолюбия, как Григорий «Северный», или для профилактики «кровопомазания», воплощавшейся Олегом Пылевым, позволяли себе лишать жизни кого бы то ни было.
Почти всё, что я делал, по мнению того же Андрея, при взгляде назад, делать было не нужно, но об этом можно и просто говорить уже после случившегося, узнав всю подноготную мотиваций. Сию мысль подтверждает законодательство, существовавшее в туманном Альбионе в забытые века, где первый, давший показания, в случае их ПОДТВЕРЖДЕНИЯ отпускался на волю чистым юридически, хотя бы и был виновен больше всех.
Конечно, современность такого не потерпит, но, это могло бы быть весьма предупредительным средством, которое позволяло бы задумываться о начале криминальной карьеры тех, кто приходит к преступлению, не имея на то даже готового к нему мировоззрения, лишь ради интереса, любопытства, выяснения своих возможностей, или просто по наивности.
Здесь я говорю о том бесконечном числе людей, не принявших и даже не задумывающихся об этих законах криминальной субкультуры. Люди же, сызмальства принимающие путь жизни вне закона и существующие по совсем иным принципам, понять которые обычный человек не сможет, — это отдельная тема и совсем другие психотипы, для которых страх наказания, причём любого, включая смертную казнь, не является останавливающим фактором. Что подтверждает история китайской судебной системы в далёком прошлом, когда за воровство чиновника казнили не только его, но и всю его семью и всех родственников, дабы никто из них, даже после смерти своего благотворителя не смог попользоваться им уворованным. Пусть тогда это касалось оборота шёлка, не имеющего в то время реальной цены и ценившегося выше золота. Останавливают ли сейчас в Китае единичные расстрелы высокопоставленных бонз? Будет видно…
…Я не призываю «сдавать» наперегонки друг друга, это выбор каждого, как и ответ за него впоследствии друг перед другом, то есть дело совести, мировоззрения и чести. И не говорю о показаниях на себя, то есть о чистосердечном признании о содеянном лично, не затрагивая другие судьбы. Но, хотелось бы предупреждать хотя бы бесполезные смерти и те преступления, которые совершаются наобум, не подготовленные профессионально преступления и проводимые не планомерно, как правило, ведут к неуспеху и жертвам (делаю акцент на не профессиональность и спонтанность преступности)
Молодым людям, задумавшим преступить черту закона, не плохо было бы знать на что они идут, и определяться заранее, не переходя черту предпологаемого. Иначе идя на воровство мобильного телефона, продажа которого позволит еще раз «ширнуться», может обернуться и неожиданным разбоем с нанесением тяжких телесных повреждений, а то и вовсе недопустимую смерть.
В свое время, подобное было недопустимо в преступном мире и прежде всего из-за строго соблюдающегося кодекса чести, который сегодня замещен лозунгами «махновщины» и анархии — здесь собственно, что в государстве, то и в крым-царстве!
Ну, а если вы слышите щелчки при взведении курка револьвера (кук-клукс-клан) у вашего виска, то права выбора у вас никто отобрать не может, здесь каждый волен поступать по своему видению ситуации, хоть она и банальна — жизнь или смерть.
Миллениум
Итак, со всеми перипетиями, мы добрались до празднования 2000 года. Наступила эра Водолея, странным образом «наступившая» на мою судьбу, по знаку гороскопа тоже Водолея. Хотя кажется: всё хорошо, что хорошо заканчивается.
Я принял приглашение Андрея Пылёва, и готовился со своей половиной встречать наступление миллениума на вилле шефа.
Нет смысла описывать Амстердам, через который мы полетели в Марбелью, — за несколько дней город покорил нас своей атмосферой и своей непохожестью на те, что мы видели ранее. Мы постоянно гуляли, посещая всё, куда можно было зайти, и к тому же попали на сезон распродаж. На свои телеса я всегда находил множество вещей, но Ирина с её точёной фигуркой смотрела на меня с весёлой завистью, ради смеха немного выпятив нижнюю губку, изображая растерянного ребёнка. Да и я не увлекался, шутки ради предлагая ей посетить магазин детской одежды.
В одном из многочисленных «кафе-шопов», куда нам непременно советовали заглянуть знакомые, бармен чуть не потерял сознание, узнав, что мы никогда в жизни вообще не употребляли никаких наркотиков, и объявил об этом всей публике, подивившейся на странных русских. Мы выпили чаю с кексами, которые назывались «Спэйс-кекс», так и не поняв, что же заставляет людей менять свою настоящую, насыщенную жизнь на дурманящее Зазеркалье.
Ничем не примечательный праздник прошёл, почти не оставшись в памяти, может быть, кроме примерки нового одеяния моей «музой», «убившей» меня наповал, — платье, которое она сама себе подарила, создавало впечатление обтекания серебряным потоком ее замечательных форм. Оно совершенно не понятно из чего было сделанного и придавало стройному телу образ идеала, высеченного в драгоценном металле.
Вернувшись в столицу, мы вновь окунулись каждый в свои серые будни, правда, со всегда радужными выходными и часто приятными вечерами. Перейдя рубеж, не только временной, но и какой-то внутренний, к тому же предчувствуя разрушение «профсоюза», странным образом совпавшего с восшествием на престол нового «императора» Государства Российского, я чётко начал осознавать, поддержанную старым ноющим желанием, необходимость создания очага для семьи и, конечно, саму семью.
Для этого не хватало спокойствия и уверенности в будущем, но если ждать подобного в моём случае, то можно так и состариться, умерев в ожидании.
Зарплата уменьшилась к тому времени до пяти тысяч, а через год «усохла» вовсе, но накопленная небольшая сумма позволяла рассчитывать на покупку небольшого участка в хорошем, близком к Москве, но не помпезном месте.
Так и вышло, кусочек земли оказался с приличного размера бетонной коробкой на нем, которая стала остовом будущего строения. Разумеется, на себя оформить я этого не мог, как, впрочем, и на любой, имеющийся у меня документ, по которому я когда либо существовал, — к этому времени снова «грек», и вновь в поисках нового паспорта, но уже как базы для создания хороших, надёжных, российских документов, по которым я наконец-то смогу стать «настоящим» мужем и отцом семейства.