Лили (Том 1)
Шрифт:
– Я поступила не правильно, но подобного обращения не заслужила. Знаю, лгать грешно, но мне непременно нужно было отправить несколько писем, и я знала, что вы меня не отпустите. Я опоздала всего на двадцать минут и восполню их сегодня вечером, когда переделаю всю остальную работу. – Лили выпрямилась и попыталась обуздать дрожь в голосе. – Но я не буду стоять всю ночь на коленях и, уж конечно, не собираюсь, – она подавила в груди истерический смешок, – пить уксус, потакая вашим злобным, варварским…
Захваченная собственной речью, девушка заметила лопатообразную ладонь лишь за секунду до удара и вскрикнула скорее от удивления, чем от боли, схватившись за вспыхнувшую огнем щеку. Все мысли вылетели у нее из головы, вытесненные оглушительным взрывом
Тишина в столовой стояла такая, что удар прозвучал подобно пушечному выстрелу посреди голого поля. Когда серый туман, круживший перед глазами у Лили, рассеялся, она отчетливо увидала, как оторопелое выражение на лице миссис Хау сменяется ликованием, и застыла в напряженном ожидании. Ей было жутко.
Миссис Хау стала надуваться, точно громадная жаба. Лили показалось, что ее массивное тело, как опара, растет на глазах, заслоняя свет.
– Ступай наверх, – тихо, почти ласково проговорила экономка. – Жди меня в своей комнате. Прими свою судьбу покорно и стойко, ибо, будь твои грехи красны, как пламень ада, они станут белее снега, когда кровь Агнца Божия омоет их.
Лили все еще стояла неподвижно, борясь со страхом и черпая мужество в затопивших душу волнах жгучей ненависти. Свистящим шепотом, предназначенным только для ушей миссис Хау, она произнесла лишь одно слово – “Чудовище” – и, ни на кого больше не глядя, бросилась бежать.
***
В окно светила полная луна: в тесной каморке было так светло, что она могла бы читать без свечки. Но у нее не было ни книги, ни письма, ни одежды, нуждавшейся в починке, словом, ничего, кроме собственных мыслей, чтобы скрасить ожидание. Лили не думала о “наказании”, придуманном для нее миссис Хау, хотя и не сомневалась, что речь идет о чем-то крайне неприятном. Но она была подавлена, мысли о прошлом и будущем, связанные с непривычным чувством сожаления, неотступно терзали ее, обычная жизнерадостность сменилась унынием и апатией. Смерть отца стала для Лили трагедией, но она примирилась с утратой и научилась жить одна, самостоятельно справляясь со стесненными обстоятельствами. Никто не застрахован от потерь, но, когда они случаются, их надо пережить с честью, постараться уцелеть и начать сначала. Однако то, что стало твориться с Лили два месяца назад, не укладывалось ни в какие рамки. Такого она не ожидала. Первопричиной ее несчастий стал Роджер Соме: но что ей было делать? Как совладать с его одержимостью? Лили это было не по силам. Только полная и безоговорочная капитуляция с ее стороны могла бы привести к иному исходу их последней встречи.
Точно так же ее ставила в тупик и необъяснимая враждебность всемогущей миссис Хау: сталкиваясь с нею. Лили чувствовала себя совершенно беспомощной. Жизнь больше не зависела от ее поступков, любые действия теряли смысл, потому что кругом царили хаос и произвол. До сих пор она бессознательно верила, что у нее есть право голоса в решении собственной судьбы, но теперь и это слабое утешение было отнято. Никакой веры в собственные силы не осталось. Сама жизнь превратилась в простую случайность, в бессмысленную игру непредвиденных обстоятельств.
Она и сама не могла бы сказать, какое место в этой новой жизненной философии занимает Дэвон Дарквелл. Ей хотелось покинуть его навсегда, никогда больше не видеть. Он ничего ей не дал, кроме боли и стыда, страданий и унижения. И все же, как ни странно, она не питала к нему ненависти. Когда мысль о нем закрадывалась в голову и Лили не удавалось вовремя ее изгнать, в душе у нее порой расцветало ощущение невыразимо глубокого счастья, состоявшего в равной степени из радости и боли. Это ощущение было настолько сильным, что у нее начинала кружиться голова. Больше всего на свете ей хотелось оставить Дэвона позади, выбросить его из своей жизни, и все же возникшее
На лестнице раздались шаги. Это Лауди, сказала себе Лили. Ей казалось, что прошла целая вечность: наверняка уже пора ложиться спать. Но нет, она ясно различила топот двух пар ног, а через минуту увидела под дверью колеблющийся огонек. У Лауди не могло быть свечи.
Оцепеневшая, с сильно бьющимся сердцем Лили с трудом поднялась с кровати и встала посреди крошечной комнатки спиной к окну. Засов звякнул, и дверь распахнулась. Миссис Хау застыла в круге желтого света, как вставший на дыбы саркофаг, Трэйер выглядывал из-за ее плеча, держа фонарь. В следующую секунду девушка разглядела, что сжимает в руке миссис Хау. Это был кожаный ремень.
– Я не позволю вам себя бить, – проговорила Лили, собрав воедино все свое мужество, хотя по спине у нее бежали мурашки.
Трэйер поставил фонарь на столик.
– Гнев Божий падет на головы непокорных чад Его. Кого Господь любит, того подвергает испытаниям.
Миссис Хау подошла ближе, ее черные глазки поблескивали, злобный рот был мстительно поджат.
– Пора, Лили Траблфилд. День искупления настал.
Лили продолжала упорно качать головой.
– Вы этого не сделаете. Вы не посмеете. На какой-то миг непререкаемая уверенность, прозвучавшая в ее голосе, заставила их остановиться, но после краткого колебания они снова двинулись вперед. Лили всей кожей почувствовала прикосновение ледяных пальцев ужаса и стала пятиться, пока не задела ногой заднюю стену. Дальше идти было некуда. Трэйер заходил с правой стороны. Он вытянул руку, чтобы ее схватить: она сделала ложный шаг к нему и тут же отскочила. Маневр удался, но миссис Хау с ужасающей ловкостью переместилась к двери, закрыв ее своим тучным телом, и в следующее мгновение Трэйер схватил Лили за плечи.
Она попыталась лягнуть его, но безуспешно. Он развернул ее лицом к себе в непристойной пародии на объятье и крепко обхватил за талию. Первый удар ремня прошел по ней подобно тупому ножу. Лили закричала от боли и ярости, колотя Трэйера кулаками по плечам. Миссис Хау тем временем наносила все новые и новые удары по ее спине и бедрам, пока Лили наконец не отказалась от бесплодных попыток вырваться. Обмякнув всем телом так, что только руки Трэйера удерживали ее в стоячем положении, давясь слезами ярости и стыда, она терпела беспощадную порку до тех пор, пока несомненные признаки возбуждения у ее мучителя не заставили ее отшатнуться в ужасе. В этот момент миссис Хау решила передохнуть. Трэйер разжал руки и отодвинулся, похотливо ухмыляясь прямо в лицо Лили. Недолго думая, она двинула ему коленом в пах.
Воздух со свистом вырвался из его легких вместе с душераздирающим хриплым криком. Он сделал несколько ковыляющих шагов назад и рухнул на кровать, извиваясь от боли.
Лили повернулась к экономке. Та обронила ремень и теперь стояла в дверях, задыхаясь от бешенства и обливаясь потом.
– Слово Божье быстрее молнии, – проговорила она, тяжело дыша. – Оно острее любого клинка…
Испустив проклятье, Лили бросилась на нее.
С таким же успехом можно было штурмовать каменную стену. Экономка не отступила ни на шаг. Лили оказалась в ее руках, зажатая словно стальным обручем. Девушка выкрикнула всю свою ярость прямо в обезумевшее от злости лицо миссис Хау и вновь принялась лягаться, норовя попасть ей по колену. Экономка только фыркнула в ответ и, схватив Лили за руку, стала изо всех сил хлестать ее по щекам. Лили попыталась заслониться свободной рукой, но миссис Хау обладала поистине мужской силой. Девушка почувствовала, как ее охватывает паника. Это был не сон, все это происходило наяву, и конца этому не было видно.