Лилии на ветру
Шрифт:
Стеклянные раздвижные двери соединяли кухню с гостиной. В этой комнате в первую очередь бросались в глаза плазменная панель и огромный, во всю стену, оконный проем, сквозь который отлично просматривалась панорама ночного города. Кир закрыл жалюзи и включил дополнительное освещение. Потолочные лампы, спрятанные за матовым стеклом, осветили помещение мягким светом.
Низкий серый диван буквой «Г», рядом с ним стеклянный столик и пара кресел-лежаков – вот и вся мебель. Зато светло-стальные стены украшали разной величины фотографии в простых рамках. Красоты природы надолго привлекли внимание девушки. Рассвет в горах, извергающий лаву вулкан, цветущий яблоневый сад под дождем, бескрайнее заснеженное поле и стая
Кир не возражал. С интересом он наблюдал за выражением лица девушки: интерес сменился любопытством, затем восхищением и наконец – благоговением.
– Боже! Они прекрасны, – выдохнула Лиля. – Автор потрясающе талантлив!
– Спасибо, – скромно поблагодарил Кирилл.
– О! Так это твои фотографии, прости, я туплю, было бы странно, если бы у тебя висели работы другого фотографа.
– Ну почему же? В спальне у меня «Метеоритный поток» Пита Солано.
Упомянутая Кириллом работа, как и имя ее автора, Лиле ничего не сказали, хотя, признавшись самой себе, она была бы не прочь заглянуть в спальню Данилова. Нет, она не потеряла стыд – просто очень хотелось узнать, выдержана ли и эта комната в таком же стиле, что и вся квартира. Лиля вздохнула и выжидающе посмотрела на мужчину. Экскурсия продолжилась.
Спальня не обманула ожиданий. Стены, выкрашенные в приятный цвет кофе с молоком, чередовались с зонами, выложенными серым кирпичом. Визуально комната была поделена на две части: собственно спальня с широкой, низкой кроватью, создающей иллюзию матраса, лежащего прямо на полу. Над изголовьем, как и сказал Кир, висел снимок метеоритного дождя. Остальное место занимало зеркало. Вторая половина комнаты отводилась под кабинет: рабочий стол с компьютером да этажерка со стеклянными полками, забитыми бумагами. В уголке валялись папки, парочка профессиональных пленочных фотоаппаратов, несколько светосильных объективов и стоял штатив.
– Крутая квартира, – вынесла вердикт гостья. – Просторная, не захламленная лишней мебелью, стильная. Наверное, здесь легко делать уборку?
Мужчина пожал плечами:
– Да, интерьер в стиле лофт – спасение для холостяка. Будь я приверженцем классики, не видать бы этим комнатам порядка. А так даже я, образец безалаберности, справляюсь.
Уже достав из чехла фотоаппарат, Кир вспомнил о роли хозяина:
– Ты голодна? Или хочешь пить?
– Нет, спасибо, есть не хочется, а от чая не откажусь.
– Подожди немного – поставлю перекидываться фотографии.
Кирилл подсоединил фотоаппарат к компьютеру и ушел на кухню.
Некоторое время Лиля паинькой сидела на краешке пружинистой кровати. Затем не выдержала и взялась за завал на полу. Большие папки оказались портфолио Кира. Выяснилось, что он фотографирует не только природу, богему и местный высший свет. В первом альбоме оказались снимки техногенных и природных катастроф: крушение самолета, разлив нефти в океане, наводнение, охваченная пожаром саванна с высоты птичьего полета. Лиля обнаружила и фотографии из горячих точек планеты: их она пролистала, особо не просматривая. В следующей папке хранились снимки, компрометирующие западных звезд. Вот пьяная в хлам поп-певица, отвергая помощь телохранителя, пытается влезть в лимузин. Худосочная топ-модель, в последнее время не сходящая с обложек журналов, скрутив стодолларовую купюру трубочкой, склонилась над белой «дорожкой» на столе. Две голливудские старлетки целуются взасос в бассейне, а престарелый мегапопулярный актер, одобрительно поглядывая на них, откинулся на бортик… Последнее фото Лиля припомнила: о скандале, разразившемся четыре года назад, слышали даже те, кто никогда не читал желтую прессу. Проникший на виллу звезды папарацци заснял потрясшую общественность оргию, организованную культовым режиссером.
Девушка покачала головой. Неужели фотограф – Кирилл? Не верится, а с другой стороны, почему бы и нет? Способности оборотня позволяют проникать куда угодно, невзирая на охрану. Она практически ничего о нем не знает. Кто сказал, что Кирилл начал свою карьеру с «Хронографа»?
– Бурное прошлое, которого я немного стыжусь, – долетело с порога.
Данилов принес поднос с чашками и блюдом с шоколадными пирожными.
– Одно время хотелось славы, денег, сильных ощущений. Я бредил Пулицеровской премией, поэтому попытал счастья военным фотокорреспондентом. Мне нравилось работать там, где сложно получить разрешение на съемку, и приходилось скрываться от представителей местной власти. Убедившись, что не обладаю способностью всегда оказываться в нужное время в нужном месте, отправился на «охоту» за звездами. Последнее не гарантировало премию, зато давало возможность получать пятизначные гонорары.
Кирилл поставил поднос на край компьютерного стола, указал Лиле на второй стул и продолжил:
– Вскоре я испытал отвращение к работе: ворошить чужое грязное белье изо дня в день сможет не всякий. С самого начала я понимал, что быть папарацци – не то занятие, которое вызвало бы у родителей гордость за сына, поэтому я долго им не говорил о новой работе и даже сменил фамилию, слегка ее укоротив. Отец меня все-таки рассекретил и выдвинул условие: или работа на Западе, или семья. Естественно, я выбрал второе и вернулся в страну.
– Жалеешь? – Зачарованная рассказом Кира Лиля не замечала, что тянется уже за третьим, далеко не диетическим пирожным. – Все-таки военный фотокорреспондент – это адреналин, большие деньги и возможность прославиться.
– Нет, никаких сожалений, – искренне признался он. – Удача фотожурналиста основана на горе других людей. Я не мог хладнокровно смотреть сквозь объектив на солдат, расстреливающих невинных, и вмешивался, что непростительно для профессионала. Ты знала, что фотографы, работающие в зонах боевых действий, часто сходят с ума? Или и того хуже. Например, Кэвин Картер спустя два месяца после получения Пулицеровской премии покончил с собой – его преследовали ужасающие воспоминания картин голода в Судане.
У Лили пропал дар речи, замолчал и Кир. Ей стало почему-то так жаль его, что, не сдержав порыв, она потянулась к нему, как цветок к солнцу. Соскочив со стула, нежно прикоснулась ладошкой к его щеке. Слегка потянув ее за другую руку, фотограф усадил девушку к себе на колени. Его руки, теплые и надежные, обнимали так крепко, что голова у Лили пошла кругом, дыхание сбилось. Ей захотелось вечно вжиматься в его твердый торс, ощущая, как бешено стучит сердце.
Импульсивность гостьи приятно удивила Кирилла – обычно первый шаг делал он. Затаив дыхание, он наслаждался утешающими объятиями девушки, не позволяя себе малейшего движения, которое ее бы спугнуло. Гибкое тело в его руках стало податливо-мягким, искушающим. Он мог бы держать ее вечность, не отпуская, упиваясь волнующим ароматом, шелковистостью разметавшихся по его груди волос.
Идиллию испортил звуковой сигнал о новом электронном письме. Лиля отстранилась и, покраснев, пересела на свой стул. Кир, не подавая вида, что разочарован, открыл письмо.
– Кое-кто в нетерпении, – нахмурился он. – С нас требуют материалы по «Падшим».
Девушка бросилась за сумочкой с диктофоном.
– Пересылай скорее, пусть наслаждаются. Кстати, как тебе заголовок для статьи: «Алекс из «Падших»: «В душе я романтик и гей»? Звучит?
– Звучит, – согласился Кир, – только не кажется тебе, что ты перегибаешь палку? Подобный заголовок – практически признание в нетрадиционной сексуальной ориентации.