Лилии распускаются в полночь
Шрифт:
– То есть моя жизнь?
– Ты ведь необычный. И жизнь у тебя необычная.
Громов вздохнул. Чайлин скукожился так, что стал чуть ли не в два раза ниже ростом, он сделал попытку попятиться, но тут же остановился. Его восточное воспитание
– Ты можешь отойти, – позволил ему Владлен. Когда тот резко отпрыгнул на несколько семимильных шагов, Громов посмотрел мне в глаза и с несвойственной ему мягкой интонацией сказал: – Тебе со мной нельзя. Мне не нужны слабые места.
– Я слабая? – почти обиделась я.
– Чтобы делать то, что я делаю, я должен быть сильным. А сильным человек может быть, только когда он ни к чему и ни к кому не привязан. Не ты слабая, а я с тобой буду слабым.
– Что же мне делать? – Я совсем растерялась. Прямо как Руслан сегодня.
– У тебя же есть парень? И ты его любишь?
– Он меня обидел.
– Я тоже мужчина, я тоже могу обидеть. – Проводница объявила о скором отбытии поезда. Провожающие должны покинуть вагон, отъезжающие – занять места в нем. – Слушай внимательно и запоминай. Повторять я не стану, у меня просто на это нет времени. Люди не совершенны. Все. Но это не значит, что никому нельзя верить. Если ты пересолила суп, ты же не перестанешь из-за этого его варить, потому что не можешь больше себе доверять. Ты просто в следующий раз посолишь меньше. Наша сила в том, что мы знаем свое несовершенство и поэтому умеем учиться. Ты знакома со мной несколько дней и весьма поверхностно, однако целых два раза сумела мне довериться, причем один из них доверила собственную жизнь. И как видишь, ничего плохого не случилось. Почему же ты не можешь доверять своему парню, с которым знакома много-много лет и близко? Вдруг тоже ничего плохого не случится? Вдруг ты с ним будешь счастлива?
– А ты?
– А я должен уйти. Смирись. – Он изящным жестом глянул на циферблат золотых часов и улыбнулся мне какой-то особенной улыбкой, нежной и всепрощающей, какой я у него никогда дотоле не наблюдала. – Радуйся, редким людям удается на целых две минуты стать учениками великого Горгона. Тем более – без предварительной записи на форуме.
Я смотрела, как спины вначале матроса, а затем и Громова пропадают в недрах зеленого вагона и как поезд потихоньку набирает скорость, везя каждого пассажира в пункт назначения согласно его заданию, его цели, его предначертанию, и слезы хлынули из моих уставших глаз. Но то были не слезы обиды, разочарования, боли… Вовсе нет. То были слезы благодарности!