Лилия для герцога
Шрифт:
– Всё хорошо, – ответила я на вопрос сестры Николины, прислушавшись к себе. Ничего не болело, и лишь глухая тоска точно ледяной рукой стискивала сердце. Но лечения от такого недуга ещё не придумали.
– Не нравится мне твой настрой, – вздохнула целительница. – Ты ведь не первая и не последняя, с кем такое случается. Почти все девушки рано или поздно становятся жёнами и матерями.
Матерями? Я поёжилась, смущённо отводя взгляд. О том, что происходит между мужчинами и женщинами, когда они остаются наедине, нам рассказывали только намёками, оставляя немалый простор для воображения, однако все знали, что после этого на свет и появляются дети.
– Но почему настоятельница не разрешила мне остаться в обители? – пожаловалась я.
– Ты прекрасно знаешь, почему. И, потом, всякое может случиться. Оставшись здесь, однажды ты могла бы сильно пожалеть о своём решении.
– Но вы ведь не жалеете…
– Откуда тебе знать?
Я прикусила язык. В самом деле, откуда? Как говорится, чужая душа – потёмки. Я ведь и не догадывалась о том, что у сестры Николины когда-то был жених, и не узнала бы, если б она сама мне о том не поведала. Может быть, живя много лет в обители, целительница втайне тосковала о другой жизни?..
Мечтала о собственном доме, а не о комнате с дверью, выходящей в длинный общий коридор. О том, чтобы самостоятельно распоряжаться большим хозяйством. О звонком смехе и обнимающих её детских ручках.
Обо всём, чему не суждено было случиться.
– Наверное, вы правы, – отозвалась я. – Но ведь я совсем не знаю человека, с которым, который… Даже представить его себе не могу!
– Уверена, настоятельница со всей серьёзностью подошла к выбору супруга для тебя… – Сестра Николина погладила меня по голове ласковым, почти материнским жестом, и я благодарно зажмурилась, ощутив, как мне этого не хватало. – Она бы не отдала тебя в руки какому-нибудь негодяю.
– Однако она не всегда была мною довольна.
– Но не стала бы наказывать тебя таким образом. Знаешь что, не ходи сегодня на занятия. Я попрошу Аньеллу посидеть с тобой.
Я с готовностью согласилась. Сейчас никакие науки не полезли бы мне в голову, да и рукодельничать не смогла бы – кисти рук время от времени неприятно дрожали. Так и хотелось покрепче вцепиться во что-нибудь, чтобы унять эту дрожь, но всё вокруг казалось эфемерным, словно ненастоящим. Будто вся моя прежняя жизнь ускользала из пальцев, превращаясь в клочья тумана, которые у меня при всём желании не получилось бы удержать. Тот же туман клубился и впереди, в недалёком будущем.
Аньелла появилась спустя несколько минут. Видимо, её отпросили с занятий для того, чтобы она могла побыть со мной. Мы являлись скорее приятельницами, чем близкими подругами, но сейчас я была рада любой компании.
– Вижу, тебе уже лучше, – произнесла она. – Ох, и напугала же ты всех вчера! Свалилась на пол прямо в столовой – вся белая и недвижимая!
– Сестра Николина прислала немного еды вечером, – сказала я. – Но мне ничего в горло не полезло. Что там происходит, все обсуждают меня, да?
– Само собой! – хмыкнула собеседница. – Здесь не так много новостей, о которых можно вволю потрепать языками. Все гадают, каким окажется твой муж. Спорят уже вовсю. Я, например, не сомневаюсь, что он будет хорош собой, что и сказала всем и каждой.
– А если ошибёшься?
– Тогда придётся отдать Ирме свои новенькие синие нитки.
В ответ я только вздохнула, обнимая себя за плечи. Для кого-то моя судьба – повод для азартной игры. Будь на моём месте другая, я бы, наверное, тоже с удовольствием вступила в обсуждения, горячо спорила бы и смеялась вместе с остальными – какими же безмятежными и счастливыми они мне в эти минуты казались!
– Ты, кажется, вчера поранилась, когда вышивала, – напомнила мне Аньелла.
Я глянула на свою руку и с удивлением обнаружила, что след от иглы полностью затянулся. Так, словно с момента, когда она вонзилась в кожу, прошёл не один день, а куда больше времени. Я и прежде замечала, что мои порезы и ушибы заживали довольно быстро, но не настолько же…
Впрочем, сейчас мне было не до того, чтобы размышлять о странностях собственного тела. Куда больше тревожили другие мысли. Например, о том, когда же покупатель соизволит прибыть за товаром, то есть жених за мной…
С Аньеллой мы просидели до обеда. Она помогла мне собирать мои немногочисленные пожитки. Все эти вещи приобретались на деньги обители, но возвращать их не требовалось – всё переходило в мою собственность. Кое-что я отложила, решив на прощание сделать подарки другим девушкам. Просто так, на память обо мне. Ведь с тех пор, как я оказалась здесь, они стали для меня новой семьёй. Как бы ни надеялась, что однажды родители найдутся, я постепенно привыкла и к здешним обитательницам, и к мерному распорядку жизни.
В столовой все смотрели в мою сторону. Я заставила себя выпрямиться и высоко держать голову. Стыдиться мне нечего. Любая на моём месте переволновалась бы вчера. Слишком уж внезапно всё случилось. Ещё вчерашним утром была всего лишь скромной воспитанницей обители, а сегодня уже чья-то невеста. Ещё бы знать, чья…
Не выдержав мучительной неопределённости, после обеда я отправилась к настоятельнице.
– Я тебя не вызывала, – услышала я спокойный голос, едва переступив порог кабинета. Он всегда казался мне мрачноватым местом. То ли из-за того, что в узкие окна почти не проникало солнце, то ли по той причине, что всё здесь соответствовало строгому и суровому облику настоятельницы.
– Простите, – выдохнула я. – Но мне так хочется узнать побольше – что он за человек, когда приедет за мной? Вы ведь вчера ничего этого не сказали.
– Что, не терпится уехать от нас? – усмехнулась она, отчего линии её худого бледного лица исказились, как смятая бумага. – Ладно, входи. Так и быть.
Я прикрыла дверь и села на неудобный жёсткий стул для посетителей.
– Твой будущий муж – герцог, – произнесла настоятельница. – Вас ведь учили всему, что касается титулов? Так что можешь представить, как тебе повезло, и поблагодарить меня.