Лилия с шипами
Шрифт:
Отпустив последнего в очереди покупателя, я упала на старый потёртый стул. Шаркая выходными тапками, подошла Марина.
— Что, устала? Быстро же ты выдохлась… Ничего, поработаешь, привыкнешь. Ты только с деньгами поаккуратнее, а то потом из своего кармана недостачу выплачивать будешь.
— Угу, — буркнула я, мечтающая только об одном — находиться как можно дальше отсюда.
— Девушка, взвесь-ка, мне сосиськи, вон те! — подошла какая-то бабуля к прилавку.
— Ну, давай, обслуживай, пойду я, — Марина вернулась на своё место.
— Каких вам сосисок? — вздохнув,
— Вон те, я ж тебе сказала! — показала корявым пальцем бабка сразу на несколько сортов.
— Так какие? Молочные?
— Да на чёрта мне твои молочные! Вон те, розовые!
— Они все розовые! Телячьи? Свиные? — читала я надписи на ценниках, раздражаясь всё больше.
— Вон те! — уже брызгая слюной, вдруг заорала бабка. — Я же тебе говорю, глухая, что ли — вон те!
Я почувствовала, что уже не в силах сдерживаться. Стало тяжело дышать, внутри казалось, все дрожало, руки зашарили по прилавку, ища что-то. Господи, как же я ее ненавидела! Мне хотелось схватить ее за шиворот и трясти, трясти… В голове мелькнуло воспоминание — соседка падает со сломанной ногой.
«Нет! Не хочу больше! Я справлюсь, я справлюсь… Ключ… Где ключ? Какой еще ключ? Спокойно… Раз сосиска, два сосиска, три…». Я изо всех сил старалась ничего конкретного в отношении настырной бабки не подумать, но, несмотря на это, старуха неожиданно перестала орать, сильно побледнела и схватилась за грудь. Подбежала Марина и, подтащив к покупательнице стул, силой усадила её. Учащенно дыша, я отвела взгляд в сторону, случайно посмотрела на сосиски и увидела надпись на одном из ценников: «Сосиски Вонтеевские». Застыла на секунду, тупо глядя на этот идиотский ценник и схватив свою дублёнку, побежала к дверям.
— Стой! Куда пошла! А ну, вернись! — закричала мне вслед администратор, но я, не обращая на неё внимания, выскочила на улицу. Я бежала, размазывая слёзы по лицу, а в голове билась одна мысль — «Я чуть не убила её!»
Пробежав наверно, целый квартал, я, наконец, выдохлась и замедлила шаг. В боку сильно кололо, в горле горело, глаза щипало. Слез уже не было, но меня по-прежнему трясло от ужаса, при мысли о том, что могло произойти, да что там, почти произошло.
Оглядевшись по сторонам, я поняла, что стою на площади, в центре которой рабочие наряжали огромную ель.
— «А ведь и правда, Новый год скоро! — подумала я. — У всех будет праздник, а я как проклятая какая-то, мне нельзя с людьми дело иметь… По-хорошему, меня надо на костер, как в средневековье. Инквизиции на меня нет… — Внезапно меня осенила новая мысль: — «А ведь я смогла не навредить бабке! Ну, или почти не навредить… Надеюсь, у нее никаких последствий не будет… Значит, я могу управлять этой дрянью, что во мне! Вот балда, столько времени зря потеряла, тренироваться нужно было! А как тренироваться? Черт его знает, как! Нужно и все тут! Это что еще такое? Я спорю сама с собой? Вот только шизофрении мне не хватало!»
Неожиданно я заметила на себе чей-то взгляд. Я подняла голову и обнаружила, что стою под той самой елью и молча, но яростно жестикулирую, а на меня, раскрыв рты, смотрят четверо рабочих, один даже свесился вниз с высоченной лестницы, чтобы лучше
Девятая глава
Домой я добралась примерно через час. К моему удивлению, Танька была там — сидела у компьютера, переписываясь с кем-то в соцсети. Не успела я подойти к порогу, как она тут же закрыла окно.
— Где шляешься столько времени? — ворчливо сказала она, крутанувшись с креслом вокруг своей оси. — Я тебе звоню, звоню, а ты трубку не берешь. Опять что ли, соту забыла дома?
Я, стоя на одной ноге — проклятый сапог никак не желал расстегиваться, сунула руку в карман и вытащила мобильник.
— Нет, не забыла. И пропущенных звонков нет.
— Странно. Все равно, я уверена, ты опять что-то где-то напутала, вот он у тебя и не сработал, — недовольно отозвалась Танька.
— Иди сюда, помоги, у меня молнию на сапоге опять заклинило!
— Иду… — пробурчала она, появляясь в дверях. — Давай ногу.
— Вот спасибо! Так что случилось у тебя? Зачем я тебе так срочно нужна была? — Поднатужившись, я стащила, наконец, с ноги проклятый сапог и облегченно выдохнула.
— Что, что… — мрачно проворчала Танька, вернувшись в комнату и разваливаясь на диване. — Напортачила ты, вот что!
— В чем опять я виновата?
— Вовчик нашелся, понятно?
Я вцепилась изо всех сил в свой свитер, прихватывая заодно и кожу. Мандраж холодной волной прошел по моему телу, зубы застучали, и не сразу мне удалось выговорить: — К… Ка… Как он? Жив?
— Жив… — убитым голосом отозвалась Танька и, кажется, всхлипнула. — А я-то так надеялась…
Ее голос с трудом пробивался сквозь музыку фанфарами грянувшими у меня в голове. Я сползла по стене на пол и наслаждалась чувством невероятного облегчения накрывшего меня с головой. Даже и не подозревала, как меня оказывается давила неизвестность в отношении Танькиного брата, все время ощущалось присутствие где-то на задворках памяти мысль, что я убийца. Смерть потенциального насильника на меня конечно, оказала крайне гнетущее впечатление, но, как ни странно, в отношении него я не испытывала таких душевных терзаний, как в отношении Вовки. Ведь, в отличие от того алкоголика, Вовка мне ничем никогда не угрожал, а по поводу Танькиных обвинений в его адрес я испытывала весьма сильные сомнения. Не то чтобы она мне когда-либо врала, но в последнее время моя подруга стала совсем другой…
— Эй, ты чего там разлеглась? — позвала Танька, присев передо мной на корточки.
— Ничего, не видишь, балдею, а ты мне мешаешь, — отмахнулась я.
— Балдеет она… У подруги горе, а она от счастья чуть ли не пищит, того и гляди, хвостом вилять начнет… Я жду, жду, битый час торчала на площади, тебя встречала, замерзла как собака, на ногах еле держусь, а ты…
— Заткнись! — устало попросила я. — В кои-то веки я себя почувствовала счастливой, и как всегда, спокойно этим чувством насладиться не дают. Ну и какого черта ты меня на улице ждала? — поинтересовалась я, поднимаясь и направляясь в ванную комнату. — Что за срочность? Сообщить про Вовку? Или что? Почему дома не могла дождаться?