Лиловая подводная лодка
Шрифт:
Ирка потащила меня в ванную.
— С ума сошла?! Что с тобой? Посмотри на себя! Пришла — ягодка, а не баба! И — на те! Сейчас нос распухнет! Да что с тобой? Родная моя… Ну что с тобой? Волнуешься, что ли? Да он у тебя в кармане! Он мне говорил. Даже невзирая на красный нос!
— У-у-у… Так и сказал, что ли?.. У-у-у… — выла я.
— Так и сказал… Ну все! Хорош! Разошлась невеста! Быстро — холодную маску… сейчас лед принесу… Вон, уже народ повалил… Красься сейчас
Я привела себя кое-как в порядок. Только глянула в последний раз в зеркало, снова как разревусь…
Влетела Ирка. Увидела новые потеки свежей краски под глазами.
— Тебя по щекам отхлестать? Чтоб в себя пришла?.. Ну, Симонушка, ну что с тобой?
— Я влюбилась…
— Боже мой! Когда ты успела?
— Час назад.
— Господи! В кого?!
— Не знаю… — И я снова заревела.
Ирка не стала церемониться, наклонила меня над раковиной и принялась смывать второй вариант боевой раскраски для особых жизненных ситуаций. Промокнула мне лицо ледяным полотенцем и вышла. Через минуту она принесла стопку коньяку и заставила выпить.
Меня, естественно, посадили рядом с Ростиславом Евгеньевичем. Он, естественно, вел себя как уже вошедший в права владения. Деликатно, конечно, но вполне конкретно.
Иркина мама, Мирослава Евгеньевна, поглядывала на нас тоже совершенно конкретно — с тихой умильной радостью. Ее младший братик — любимец и гордость их большой славной семьи. Славной во всех отношениях: славный некогда папа, Иркин дедушка, Евгений Ростиславович, ученый-филолог, славный дедушка-прадедушка, капитан парусного судна еще при царе — плюс пятеро славных детей: Мирослава, Болеслав, Владислава, Ярослав и Ростислав — и ни одного слесаря! Или товароведа овощного магазина, на худой конец.
Чем ее радовала такая партия для братика, как я? Ума не приложу!
Первые тосты отгремели залпами шампанского и отзвенели хрусталем. Массовики-затейники с нашей кафедры, руководящие юбилейным процессом, объявили перерыв. Я рванула на кухню — покурить и отдохнуть от тотальной опеки.
Ирка, конечно — за мной.
— Ну что — прошло?
— Не-а. Только началось.
— Что ж теперь Ростиславику, наизнанку выворачиваться?
— Не стоит. Я попробую… — И осеклась. — Господи!
Ирка проследила за моим взглядом:
— Что?.. Что еще?!
В другом конце двора, напротив Иркиного окна, стояла наша лиловая подводная лодка со спящим в ней капитаном дальнего… очень дальнего плавания.
— Я сейчас. — И я бросилась прочь из квартиры.
Он и вправду спал — откинул свое кресло и спал. Галстук ослаблен, верхние пуговицы сорочки расстегнуты, руки на груди
Я не хотела его будить. Но на улице было еще не слишком тепло, а я выскочила, как была — в своем вечернем наряде и на шпильках.
Я обошла машину и тихонько попробовала дверь.
Клак! — открыто.
Какая халатная беспечность!.. Какая милая оплошность!..
Он не слышит. Так устал! А если бы это была не я, а злоумышленник?..
Услышал.
— Простите! Я не хотела вас тревожить. Я… я замерзла.
Он недоуменно посмотрел на меня. Потом улыбнулся. Поднял спинку кресла. Глянул на часы.
— Почти два часа проспал.
— Вы все время здесь?..
— Мне некуда ехать… Пока, во всяком случае.
— Поехали ко мне! — Я не успела даже обдумать приличность такого предложения.
— А мы разве не у вас?
— Нет. — Я засмеялась. — Мы у моей подруги. У нее юбилей… Ой! — опомнилась я. — Вы, наверно, голодный… А от меня, наверно, шампанским… Ну не будете же вы ночевать в машине! У меня трехкомнатная совершенно пустая квартира. Я вас покормлю. Не возражайте! — Впрочем, он не очень спешил это делать. — Я сейчас!
Я влетела к Ирке. Затейники уже рассаживали народ на второй присест.
— Ир! На минутку! — Мы зашли на кухню. — Прости меня. Я тебе все-все!.. Потом!.. Ну, ты же моя родная, единоутробная подруга! Ты женщина, наконец! Ты не можешь меня не понять!.. Он меня спас, между прочим! Я не могу его бросить! Сюда тоже не могу привести — ты же понимаешь…
Но Ирка уже собирала мне пакет с едой:
— Водку? Коньяк? Шампанское?..
— Моя ты драгоценная! — Я едва не плакала от распиравших меня чувств. — Я тебе все-все потом расскажу… Прости.
— Раздевайтесь. Проходите. Я на кухню. Хотите в душ? Или ванну примите… Вот только мужского у меня в доме ничего нет, чтоб вам переодеться.
— У меня все с собой. — Он потряс объемной сумкой — дивной сумкой из натуральной кожи, моей мечтой, можно сказать, я к такой уже лет десять приглядываюсь, да за ценой все никак не угонюсь…
— Вот здесь располагайтесь. — Я провела его в дочкину комнату. — Шкаф почти пустой… располагайтесь.
Я накрыла стол в гостиной, приготовила своему постояльцу постель, а он все не выходил. Заснул? Послушала — нет, плещется.
Появился — свежевыбритый и благоухающий, в джинсах и джемпере — по-домашнему.
— Ничего, что я в таком виде? Устал от костюма…
— Просто замечательно! Ничего, что я так?.. Не успела от вечернего наряда устать. Да… не пора ли нам?.. — Я протянула руку. — Симона.
Он улыбнулся:
— Очень приятно. Олег.