Лиловый (Ii)
Шрифт:
– - Ведь ты тоже закованный, -- обратился к нему Аллалгар, чувствуя себя неуютно.
– - Ты кто?
– - Звать Мераз, -- отозвался тот.
– - А ты, значит, наполовину аристократ? Что-то по тебе не скажешь.
Аллалгар набычился, медленно встал; видимо, его немаленький рост впечатлил чужака.
– - Довольно меня этим дразнили, -- буркнул Аллалгар.
– - Еще одно слово про моих родителей -- и я тебя в окно вышвырну. Ну, зачем пришел?
Мераз негромко рассмеялся. Смех у него оказался какой-то... хищный; черные глаза блеснули на Аллалгара.
– - Посмотреть
– - До тебя я был единственным из закованных, кого поселили в такую же комнату. И я до сих пор не знаю, для чего это сделал господин Фальер.
Аллалгар не нашелся, что ответить на это, и глупо замолчал. По правде говоря, он тоже не очень понимал, что он здесь делает; подспудно он знал, что аристократ из него никудышный, курам на смех, и если настоящие аристократы и сделают вид, что приняли его за одного из них, то только чтоб потешаться над ним.
– - Да, -- протянул Мераз, -- умом ты не блещешь. Ладно, еще понаберешься, может быть. Меня господин Фальер каждый день почти берет с собой на встречи с инопланетянами. Уже слышал о них, а? Они здесь, уже больше месяца показывают нам свои проклятые машины.
– - Слышал, -- ответил Черный.
– - Правда, что у них совсем нет души?
– - Не знаю, -- Мераз пожал плечами.
– - Но лица у них просто каменные. Ничем их не удивишь, ничем не проймешь. Да один из них привел же тебя.
Аллалгар растерялся: приведший его человек ему казался самым обыкновенным аристократом.
– - Он не такой, -- сказал Аллалгар. Мераз рассмеялся снова.
– - Конечно, не такой. Он с другой планеты. Они говорят, спасли его. Но он с ними заодно, пользуется их машинами. Я бы ему не стал доверять.
Аллалгар ничего не сказал ему на это; все это было слишком сложно для него.
***
Он стоял посреди комнаты, расправив плечи, отчего казался совершенно огромным, похожий на доисторического северного светловолосого бога-кузнеца, а лицо у него было добродушное. Ни за что нельзя было сказать, что в голове у него электронный мозг; у него были живые, совсем человеческие глаза, а на подбородке до сих пор виднелась полузажившая царапина, оставленная кулаком Богарта. Люди вокруг него переговаривались, хмурились, а он продолжал посмеиваться и смотрел на них с обычной хитринкой во взгляде.
– - Не рано, профессор?
– - спросил Гавин, веснушчатое лицо которого напоминало маску, столь было неподвижно.
– - Может быть, стоит еще выждать.
– - Дольше ждать нет смысла, -- возразил профессор Квинн, -- их реакция все равно будет негативной, и длительный срок может лишь разозлить их. Я считаю, время пришло.
– - Пусть узнают, -- согласился с ним и Каин; Леарза, стоявший у окна, избегал смотреть на него, мрачно уставился в сторону.
– - А потом как-нибудь и привыкнут, ха-ха! Человек, говорят, ко всему привыкает, а я не вот там какое-нибудь чудовище, ну если, конечно, ха, меня не разозлить!
– - Я все-таки попросил бы тебя серьезнее отнестись к этому, Каин, -- мягко сказал профессор.
– - Это очень важный момент, едва ли не более важный, нежели наша попытка объяснить им принципы теории
– - А я разве не серьезно?..
– - Пока ты так гогочешь, -- пробормотал Таггарт, -- никто не может серьезно отнестись к заданию.
– - Во-от оно как! А я теперь виноват, ага!
– - Время, -- окликнул Касвелин, взглянувший на часы.
– - Пойдемте.
И они один за другим, вразнобой снялись с места, привычно уже направились в знакомый холл, второй месяц служивший им демонстрационным залом, и Леарза шел последним. На душе у него было пасмурно. Он помнил просьбу Дандоло, но не передал его слов остальным; тогда ему казалось, что просьба эта не заслуживает внимания, что ничего страшного не произойдет, даже если Фальер узнает об искусственных людях, -- да и Фальер, насколько Леарза успел узнать его, действительно выглядел благоразумным человеком. Машины Кеттерле не пугали его, и Леарза был уверен, что благополучие собственного народа волнует Фальера куда больше каких-то там страшилок.
...Но теперь он почувствовал себя неуверенно; может быть, еще оставалось время, он мог бы передать слова Дандоло если не Морвейну (с Морвейном Леарза не разговаривал все эти дни), то хотя бы Гавину или профессору. Он шел последним, погрузившись в раздумья, и впереди него раздавался веселый голос Каина, поспорившего о чем-то с Таггартом.
Какова бы ни была просьба, но тот, кто просил тебя, надеялся на тебя,
прозвучал в голову него холодный бесполый голос.
Хорошо ты поступил, не оправдав надежд?
"Заткнись, Асвад, -- мысленно отозвался Леарза и стиснул зубы.
– - Я буду слушать все, что ты говоришь, и делать наоборот".
Как знаешь. Значит, вот оно,
– -
твое решение
.
"Оно никому не должно причинить вреда".
Тогда отчего ты так нервничаешь?
"Пошел вон, убирайся!.."
Потом перед ним открылась дверь; конференцзал был уже полон людей, и Леарза отметил, что теперь возле Мераза топчется и Аллалгар, которого он привел вчера. Фальер приветствовал пришедших, как всегда, на его бледном лице даже было какое-то оживление. Леарза силой воли заставил себя успокоиться. "Все хорошо. Они же не звери, они благоразумные, образованные люди. Чего я жду, что они набросятся на него с воем?"
Делегация Кеттерле рассаживалась по местам. Аллалгар, кажется, сперва боялся и взглянуть на них, но вот все же поднял взгляд. Леарза в тот момент отвлекся на какое-то замечание Богарта и не заметил того, как выражение закованного изменилось, как он весь вытянулся, будто желая воскликнуть, но смолчал и, потрясенный, остался стоять. Лица сидевших анвинитов с холодным любопытством повернулись к ним, профессор Квинн поднялся и вышел вперед, -- кажется, по старой преподавательской привычке он любил так говорить, стоя и заложив руки за спину, -- прокашлялся. В зале воцарилась тишина.