Лингус
Шрифт:
— Ты разговаривала по телефону? — раздался хриплый голос Тристана от двери в ванную.
Взглянув на него, я сразу пожалела об этом.
Я сделала такой глубокий вдох, что удивилась, как в комнате остался кислород.
Тристан стоял, прислонившись к дверному косяку, вокруг его стройных бедер было обернуто полотенце. И больше ничего… Если не считать сотни капель воды, которые покрывали его идеальное, почти бледное тело. Как, черт возьми, его не облизать? Почему он имел наглость не обтереться? Проклятье. Я не припомню, чтобы он вообще говорил о том, что занимается спортом, а о том, что его тело так выглядит, благодаря хорошим генам,
— В качалку ходишь? — тупо спросила я.
Он гортанно рассмеялся, отчего мышцы его пресса напряглись и стали выглядеть еще лучше.
— Каждый день перед работой, — фыркнул он, ухмыльнувшись.
Я кивнула, потому что не уверена, что смогу найти подходящие для ответа слова, и быстро встала, вспомнив про проблему с пижамой.
— Слушай, можешь одолжить мне футболку или что-нибудь другое, в чем можно спать? Кажется, я оставила свою пижаму дома.
Он приподнял бровь, но кивнул.
— Конечно. — Тристан повернулся и сел на корточки, чтобы заглянуть в свою сумку.
На кровать упади черные боксеры, а затем в мою сторону прилетела старенькая, но мягкая белая футболка. Я хотела возразить, что он выбрал белую футболку из всех цветных, которые взял с собой, но в результате только ухмыльнулась. Увидев мое выражение лица, его щеки и уши порозовели, как будто он знал, что я поняла его уловку, но он тут же повернулся к своей сумке, когда я направилась в ванную.
Я расслабилась под потоком горячей воды, смывая с себя неприятные ощущения после полета. Надев футболку Тристана, я убедилась, что она достаточно свободно сидит при длине, едва прикрывающей мои ягодицы. Конечно, если присмотреться, то сквозь ткань можно увидеть мои соски, но раньше я уже раздевалась перед ним, так что не важно. Так ведь? Я натянула ярко-розовые трусики, расчесала волосы, почистила зубы, и, открыв дверь, вошла в комнату, увидев растянувшегося под одеялом Тристана, который смотрел телевизор. Комнату освещала только лампа, стоящая на его тумбочке. Одеяло прикрывало его до сих пор обнаженный торс.
Я улыбнулась ему, подошла к другой стороне кровати, и улеглась под одеяло так, что нас разделяло добрых два или три фута. Его темная шевелюра переместилась на подушку, когда он посмотрел на меня.
— Давай спать, нам завтра рано просыпаться.
— Конечно, — сказала я ему.
Он выключил телевизор и потянулся к лампе на тумбочке, а затем комната погрузилась во тьму. Было слышно только звуки, которые мы издавали, ерзая под одеялом, до того, как его хриплый голос произнес:
— Спокойной ночи, Кэт.
— Спокойной ночи, — пробормотала я, повернувшись спиной к нему.
Когда я закрыла глаза, пытаясь уснуть, то тут же представила тело Тристана после душа, как он стоит, прислонившись к дверному косяку. Казалось, что почти сразу мне приснился Тристан, возможно, в первые за все время. Он навис надо мной, как и накануне, когда мы говорили о причинах, по которым он уходил из порно, но теперь шептал мне на ухо пошлые словечки и потирался об меня. С каждым толчком я произносила его имя, и даже во сне это было потрясающе.
Я начала просыпаться в тот момент, когда трение показалось слишком реальным.
Точно так же, как после занятий горячей йогой, каждая клеточка медленно пробуждалась, каждый нерв напрягался
Тристан уже запустил одну руку под футболку и гладил мой живот. Он прикусил мочку моего уха, а затем нежно провел по нему языком. Я застонала, громко и хрипло, как распутная шлюха. Я находилась в полудреме, когда его длинные пальцы начали скользить по моему телу, и коснулись груди, отчего я начала ерзать и хныкать. Насколько неправильно желать его так сильно? Несмотря на то, что у Никки и Джоша бывал случайный секс, у меня — нет. Все мужчины, с которыми я спала, — а их было целых три — являлись моими парнями. И все же я никогда не хотела ни одного из них так сильно, как сейчас Тристана. Проще говоря, он — мой наркотик.
— Ты произносила мое имя во сне, — простонал он в ухо. — Ты хоть представляешь, как я себя чувствую?
Я без стеснения прижалась к его телу, и он зашипел.
— Догадываюсь, — сказала я, но в горле пересохло, так что слова прозвучали хрипло.
— Черт, это самая сексуальная вещь, которую я слышал, — прошептал он, а затем быстро перевернул меня на спину, раздвинув коленом мои бедра. Было так темно, что я не видела ничего, кроме неясного очертания его мощного тела, нависающего надо мной. Его руки легли на мои бедра, и я догадывалась, что он стоял на коленях между моих ног.
— Надеюсь, ты не против, — пробормотал он, подхватив низ моей футболки, и потянул ее вверх, расположив у меня под подбородком.
Я почувствовала, как холодный воздух коснулся моей кожи, а затем его заменили губы Тристана, которые с жаром, соперничающим с лавой, набросились на мою грудь.
— Черт возьми, — выдохнула я и выгнула спину, словно пыталась предоставить ему еще больше себя.
Он зарычал, но его губы все равно были нежными и настойчивыми, когда втягивали мой сосок в рот. Его пальцы пробежались по моим ребрам, а затем я почувствовала, как одна рука скользнула вниз по моему боку, оставляя теплую дорожку на тазовой кости, прежде чем обхватила меня поверх нижнего белья. Я не могла думать. Не могла вспомнить свое чертово имя, когда он начал водить пальцами вверх и вниз по моей плоти, восхитительно нажимая именно там, где я больше всего хотела.
Я задыхалась и всхлипывала, когда его губы покинули мою грудь, чтобы прижаться к моим в глубоком поцелуе. Этот поцелуй был медленным и настойчивым, точно так же его рот ласкал мою грудь, а потом губы переместились на мой подбородок и горло, затем на ключицы и вернулись к нежной плоти, которая успела по ним соскучиться. Его пальцы продолжали медленно потирать мой клитор вверх-вниз, снова и снова.
— Я хочу, чтобы ты кончила, Кэт, — сказал он самым хриплым голосом в своей жизни.
— Пожалуйста, — захныкала я, когда его пальцы отодвинули ткань, прикрывающую меня. — Пожалуйста… О, пожалуйста. — Я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме тех частей своего тела, которые соприкасались с ним. Даже не вспомнила о том, что нам нужно поговорить. Все, что я могла делать — умолять его.