Линия мести
Шрифт:
Услышав наши шаги, девушка подняла голову и отложила книгу. Она с удивлением посмотрела сперва на Розу Андреевну, а потом на меня и поздоровалась. Голос у нее был тихий и робкий, словно она стеснялась новых людей. Я ответила ей приветливой улыбкой и пожелала доброго дня.
– Анечка, знакомьтесь, это ваша новая соседка по палате Женя, – представила меня медсестра. Аня улыбнулась мне в ответ и встала с кровати. Я увидела, что ее правая рука перебинтована, но не похоже, что у девушки перелом. Скорее другая травма – либо сильный порез, либо серьезный ушиб. Было видно, что рука Ане не доставляет видимого беспокойства – она не морщилась от боли, просто старалась держать ее неподвижно. Если бы был гипс, наверняка бы рука сильно отличалась по толщине от другой, а так просто забинтована от запястья до локтя. Только повреждена была не левая, как у меня, а правая. Немного приглядевшись, я увидела под пижамой видневшийся кусок бинта – видимо, у девушки была перебинтована и какая-то часть корпуса. Интересно, что с ней произошло? Несчастный случай? Или что-то другое?
– Аня, как у тебя дела? – заботливо осведомилась Роза Андреевна. – Как рука, болит?
– Нет, почти не беспокоит, – ответила девушка. – Все хорошо.
– Вот и замечательно! – ласково сказала медсестра. – Ну что, Женя, располагайся, знакомьтесь… Не буду вам мешать, если вдруг понадобится какая помощь, Аня знает, где кнопка вызова медсестры или врача.
Роза Андреевна вышла из палаты, я села на свою кровать. Девушка положила книжку на тумбочку. Я ошиблась – читала она не классический любовный роман, а книгу на английском языке – сборник рассказов Конан Дойля. Увидев мой взгляд, обращенный на томик, она пояснила – все так же с улыбкой:
– Вот решила в больнице время зря не терять. Нам в университете преподаватель иностранного языка задал прочитать какую-нибудь художественную книгу, желательно неадаптированную, и написать по ней сочинение. Эссе вроде… Как писать его на английском, представления не имею, но думаю, для начала надо выполнить первую часть задания, то есть хотя бы прочитать книгу. У меня с английским не совсем все хорошо, хоть я и занимаюсь. Но грамматика не дается, к тому же некоторые обороты никак не могу перевести. Вроде там из контекста надо понимать, спасает только то, что в школе я перечитала все рассказы про Шерлока Холмса и помню их. Если бы мне досталось незнакомое произведение, боюсь, больше одной главы и за неделю бы не одолела…
– Я просто обожаю изучать иностранные языки! – улыбнулась я. – Если хочешь, могу помочь с книгой. Главное, не пытайся переводить – просто читай, а смысл сам придет. Многие делают такую ошибку – за каждым словом лезут в словарь и в результате тратят уйму времени на перевод. Особенно когда автор использует устойчивые обороты, разговорную лексику и фразеологизмы. Тут как в «Алисе в Стране чудес» получается. Помнишь, про Болванщика? «Отдельные слова вроде знакомы и понятны, но в целом смысл остается неизвестен». Не поручусь за точность цитаты, но с иностранным языком примерно так и происходит. Можно узнать значение каждого слова, каждого междометия, но фразу так и не перевести.
– А если мне вообще не ясно, о чем идет речь? – удивилась девушка. – Придется ведь все равно лезть в словарь! У меня он не слишком хороший – мало слов, хватает на выполнение учебных упражнений из учебника, но никак не для чтения неадаптированной литературы.
– Я и не говорю, что словарем пользоваться не надо! – возразила я. – Просто не лезь в него за каждым словом. Постарайся сама догадаться о смысле фразы, а со временем перестанешь и вовсе пользоваться словарем.
Аня оказалась на редкость интересной собеседницей. Мы долго общались на тему иностранных языков, потом я поинтересовалась, в каком университете она учится. Аня рассказала, что сейчас она на третьем курсе нашего тарасовского университета, через два года уже получит диплом преподавателя словесности. Учителем русского языка и литературы в школу Аня идти не хотела, планировала остаться в университете и окончить аспирантуру.
– Мне больше интересно изучение произведений, нежели их преподавание, – пояснила девушка. – Вот ведь как выходит: грамматику русского языка я знаю превосходно, у меня врожденная грамотность. А вот с правилами в иностранных языках проблема. Английский – это еще полбеды, а вот французский и немецкий, которые мы тоже изучаем, – с ними и вовсе кошмар. В голове все не укладывается, прямо и не знаю, что делать…
– А что с тобой случилось? – Я кивнула на забинтованную руку девушки. – Как ты в больницу попала?
– Да все из-за дороги… – вздохнула та. – Понимаешь, в выходные мы с братом поехали в Степное, это в нашей Тарасовской области. У меня там одногруппница живет, так как поселок близко к Тарасову, на выходные она уезжает домой. Вечером в пятницу после пар на электричку – там два часа езды, а обратно в понедельник утром. Приходится пропускать первую пару, но никто из преподавателей на нее не сердится. А вышло так, что я ей давала конспекты, которые нужны для подготовки к семинару. Она их взяла на прошлой неделе, чтобы дома поучить, и оставила там. В принципе ничего такого ужасного, но нам назначили семинар в понедельник, и мне очень нужны были мои конспекты. Я ей позвонила, она дико извинялась, что так вышло, но никто же не знал, что семинар перенесут. Я думала, как поступить, а мой брат Андрей предложил мне съездить в Степное вместе. Он хорошо водит машину, а сейчас весна, лед растаял, можно спокойно ездить на машине… Я обрадовалась, что Андрей мне поможет – он вообще классный, мы с ним очень дружим, он всегда меня выручает! Я в детстве гордилась, что у меня есть старший брат – никогда в обиду не даст, с уроками всегда поможет… В общем, мы поехали в субботу, во второй половине дня, за конспектами. Раньше выехать, увы, не получилось. Короче говоря, дорога не везде была нормальной – я не помню, как вышло, что мы врезались. Я не смотрела на дорогу, в памяти остался только неожиданный толчок, боль от удара и резкая боль в руке… Я вроде сознание потеряла… Ну, очнулась в больнице, в травматологическом отделении. Врач сказал, что мне повезло – руку я не сломала, а только сильно порезала о стекло. Как-то вышло, что я выбила окно машины, хотя я ничего этого не помню. Кажется, ремень безопасности был пристегнут, но сейчас я уже ни в чем не уверена. И еще у меня смещение позвонков. А вот Андрею повезло меньше – у него сотрясение мозга, плюс сломано несколько ребер, но, как врач сказал, ребра – это пустяки, а вот сотрясение – вещь опасная. Нас мама навещает, она меня только успокаивает. Говорит, что Андрею лучше становится, возможно, скоро его тоже переведут в общую палату. И, кстати, брат не виноват в аварии – все случилось из-за того, что ехавшая впереди иномарка не включила поворотники и свернула, а мы потому и врезались. Вот ведь правду говорят: главная беда России – это дураки и дороги. А точнее, дураки на дороге.
– Да, вынуждена согласиться, – кивнула я. – Сама машину вожу, такие кадры иногда встречаются, диву даешься. Вот и возникает закономерный вопрос: то ли у нас на дорогах сплошные суицидники, то ли любители острых ощущений, то ли граждане с отставанием в умственном развитии.
Аня спросила о моей травме, но я туманно ответила, что ничего не помню – попала в больницу с сотрясением мозга и травмой руки. Про то, что некто покушался на мою жизнь, рассказывать не стала. Мало ли что подумает девушка – еще решит, что я причастна к каким-то криминальным делам. Нет уж, меньше знает – крепче спит, к тому же я сама толком не могла сказать, что произошло на самом деле.
До обеда мы в основном разговаривали – Аня рассказала, что она скоро выписывается, обещают на днях снять повязки, и, если состояние здоровья девушки позволит, можно будет долечиваться дома.
– Хорошо бы и Андрея поскорее выписали! – протянула моя новая знакомая. – А то ведь как-то несправедливо получилось – я почти выздоровела, а его и в общую палату не перевели… Хотя ни он, ни я в аварии не виноваты, все тот ненормальный за рулем иномарки! Могу поспорить, что он ни царапины не получил, жив себе и здоров. Всегда выходит, что страдают невиновные люди…
От Ани же я узнала, что в клинику, где мы с ней находимся, попадают в основном жертвы автокатастроф, несчастных случаев и неудачных суицидальных попыток. В основном все начинают с реанимации, потом переходят в обычную палату, где проходят перевязки, получают необходимые медикаменты и ходят на сеансы массажа и лечебной физкультуры. Те, у кого психические проблемы, посещают сеансы психотерапии – в основном данная процедура касается суицидников и тех, кто получил травмы головы.
– Массаж – это здорово! – заверила меня Аня. – Мне каждый день полагается ходить на массаж спины, чтобы позвонки на место поставить. Представляешь, в какой-то мере мне повезло, что я попала в автокатастрофу. У меня же с детства искривление позвоночника, а массаж – удовольствие дорогое. Зато тут я могу его посещать бесплатно, вдобавок ко всему мне лечат весь мой позвоночник целиком. ЛФК, то есть лечебная физкультура, тоже забавная вещь. Совсем не сложная, простые упражнения и все. Да, еще сеансы психотерапии есть, правда, не скажу, что они мне тоже понравились. Со мной как-то соседка лежала, Рита Ивановская. Она суицидница, пыталась себе перерезать горло, у нее такой жуткий шрам остался! Прямо через всю шею, уродливая такая полоса, я как-то видела, когда перевязку ждала. Причем разговаривать с ней невозможно было – она все время молчала, на вопросы не отвечала. А потом ей сказали, что днем будет сеанс у психолога. Она почему-то так перепугалась, расплакалась… В палате других пациенток и медсестер не было, я ее стала успокаивать. Она только тогда и разговорилась – призналась, что у нее сплошные проблемы с детства: депрессии, тревожность, какие-то жуткие мысли, страхи… В один из таких «приступов безысходности», как она его назвала, она и попыталась покончить с собой. Ни родители, ни ее молодой человек ее не понимают, считают ненормальной. А психологов она боится, потому что придется о себе рассказывать, а она не хочет, чтобы все ее страхи выплывали на поверхность. Она упрашивала меня сходить вместе с ней на сеанс психотерапии, чтобы ей не так жутко было. Я и согласилась – ведь туда можно и просто так прийти, без всяких психологических проблем. Я и пошла. В принципе ничего такого сверхъестественного – сначала мы тесты заполняли, все в основном про свое душевное состояние и подверженность депрессии. Потом нас на память проверяли, на внимание, а после психолог – мужчина в очках – попросил нас рассказать, что нас тревожит, вообще что-нибудь о себе сказать. Чем-то напоминает сеанс психотерапии в западных фильмах – этакий врач говорит: «А теперь каждый назовите свое имя и скажите, что вы видели сегодня ночью во сне». Не такой абсурд, конечно, но нечто подобное. Рита зря волновалась – никто к ней в душу не лез, врач тот ничего не просил ее про себя рассказывать, чего она не хочет. Потом он дал нам цветные карандаши и велел нарисовать свой самый большой страх, а рядом – то, как мы себе представляем счастье. Я что-то начеркала – так, для отмазки, Рита тоже нарисовала черный круг, а картинку со счастьем не стала делать. Потом еще какие-то дурацкие задания были, а после нас психолог отпустил. Собрал картинки, но не сказал, какие результаты тестов и наших рисунков. Не знаю, конечно, но, по-моему, не сеанс психотерапии, а бред какой-то.