Линия сердца
Шрифт:
— Все в порядке. Я надеялся, что ты вернешься.
В его объятиях хорошо и уютно. От него так приятно пахнет. Хотелось, чтобы он не отпускал меня никогда. Подняла взгляд и с удивлением увидела оранжевое пятнышко на его щеке.
— Что это? — коснулась и вытерла.
— Краска, наверное, — улыбнулся он. — Я ведь художник. Забыл тебе об этом сказать. Вернее, не было возможности.
Он отстранился, указывая на стоящий посреди гостиной холст.
— Вчера этого не было, — заметила я. — Ну… По крайней мере, сегодня утром точно…
— Сразу после твоего ухода приехал мой секретарь и привез вещи из аэропорта.
— У тебя есть секретарь?
Я вдруг осознала, что мы с ним сами собой перешли на «ты». Это получилось так мягко и естественно. Странно казалось обращаться к нему на «вы» после того, как он представил меня своей невестой.
— Да, — ответил он. — Мой верный друг и помощник. Не знаю, что бы я без него делал. Я познакомлю тебя с ним.
Я подошла к картине. По-видимому, только набросок. Черные штрихи. Посередине единственное яркое пятно, напоминающее руку.
— И в каком жанре ты работаешь?
— Трудно сказать. Я не люблю ограничивать себя рамками. У меня есть разные работы: и реалистические и авангардные. Общее в них только одно.
— Что же?
— Руки.
Мне показалось, что я ослышалась.
— Руки?
— Да. Это бабушка привила мне особое трепетное отношение к человеческим рукам. Она говорила, что по ним можно узнать о человеке все. Вот ты, когда знакомишься с людьми, на что сразу обращаешь внимание?
— На глаза. Добрые они или злые, — уверенно ответила я.
— А я на руки.
Я невольно взглянула на свои и тут же спрятала за спиной. Формой они, конечно, красивые, с длинными тонкими пальцами. Но вот с понятием маникюр совершенно не знакомы.
Дима мягко вытащил мои руки из-за спины и сжал в своих ладонях.
— Знаешь, как я узнал, что ты та самая?.. Когда снял перчатки и увидел твои руки… Они — идеальные.
Мои щеки пылали, я это чувствовала. Снова пришли сомнения в психическом здоровье Дмитрия. Чтобы перевести тему, я сказала:
— А что тебя вообще привело сюда, в наш Богом забытый городок? Ищешь вдохновения?
— Я здесь родился…
— И где живешь теперь?
— В основном, в Нью-Йорке. Но я подолгу не привык сидеть на одном месте.
Я с невольной завистью вздохнула. Что касается меня, то, видимо, так и придется до конца жизни провести в нашем Ильинске. Нью-Йорк и прочие недостижимые места я могла увидеть только по телевизору. Снова остро осознала собственную никчемность.
— Вообще-то я сюда пришла узнать, не находил ли ты в парке мою сумку, — запинаясь, проговорила я.
Он вздохнул, потер переносицу и вышел из гостиной. Вернулся, неся уродливую черную сумку.
— Вот эту?
Протянул мне.
— Я только после твоего ухода о ней вспомнил.
— Спасибо.
Схватив сумку, я вцепилась в нее, словно в спасательный круг и прижала к груди. У меня больше не было причин оставаться. Сама все испортила. Лихорадочно пыталась найти повод задержаться. Снова взгляд упал в сторону холста.
— И много тебе приносит занятие творчеством? Или это только хобби?
Дмитрий вернулся к картине, взял кисть и стал набрасывать другие штрихи.
— Ну, в последнее время приобрел некоторую известность. Но это не основной способ заработка.
— У тебя есть фото твоих работ?
— Я не настолько тщеславен, чтобы носить их с собой, — улыбнулся Дмитрий. — Кстати, раз уж ты так упорно отвергаешь саму мысль о том, чтобы стать моей женой, у меня к тебе другое предложение.
— Вот как? Что за предложение?
— Стать моей натурщицей.
— Что? — я всплеснула руками, выронила сумку и кинулась собирать ее содержимое, рассыпавшееся по полу.
Тут же рядом оказался Дмитрий, помогая собрать кучу нужных и ненужных предметов. О существовании некоторых из них я уже успела забыть. Наши руки соприкоснулись, он осторожно удержал мою ладонь.
— Я не прошу чего-то непристойного. Меня интересуют только твои руки.
— Вот как? — меня это уязвило.
Выходит, я сама его совершенно не привлекаю, как женщина. Хотя, чему я удивляюсь? Он произнес:
— Знаешь, не знаю, как здесь, в России, у нас есть целое направление моделей, которые демонстрируют только руки. Они незаменимы для демонстрации ювелирных изделий: колец, браслетов. Помня о твоем неравнодушии к моделям, могу сказать, что ты тоже могла бы заниматься подобным ремеслом. У тебя удивительные руки. Совершенство форм и линий. Наверное, многие сочли бы меня чудаком, но свою бывшую жену я полюбил не за красоту или человеческие качества. Я думал, что нашел то, что искал. Правда, уже тогда оставалось ощущение внутренней неудовлетворенности, словно я обманываю самого себя.
— Ты странный, — выдавила я.
— Почему? Некоторые способны полюбить за большую грудь или длинные ноги. И это не находят странным или предосудительным.
В его словах существовала определенная логика, но она не утешала. Почему-то хотелось, чтобы он полюбил меня не за что-то связанное с физической стороной, пусть это даже руки, а за мою внутреннюю сущность. Все-таки я идеалистка. Хотя, кто говорит о любви?
— Я напугал тебя? — осторожно спросил Дмитрий.
— Нет… Не в этом дело… — я запуталась, не в силах сформулировать, что же меня тревожит. — В общем, насчет твоего предложения. Я пока не знаю. Мне нужно узнать тебя поближе. Думаю, я смогла бы стать твоей натурщицей.
— Я рад.
Он помог мне подняться и подвел к дивану.
— Выпьешь что-нибудь?
— Нет! — я замотала головой. — Вчера я и так позволила себе лишнего.
— Может, хочешь поесть? Заказать тебе ужин?
— А ты будешь? Или ты и не ужинаешь?
— Почему же? — усмехнулся он. — А вообще, хочешь, мы отправимся в ресторан?
Я с сомнением посмотрела на рваные колготки и торопливо засунула ноги под диван.
— Не люблю ресторанов, — беззастенчиво солгала я, ни разу не переступавшая порог заведения, удостоившегося чести так именоваться.