Линия жизни
Шрифт:
– Хорошо. Но не ночью, – неожиданно согласилась девушка, вдруг поймавшая на себе удивленный взгляд караульного. – Ты тоже можешь попробовать. Любой может, – она посмотрела на Шиву.
Тот надменно отвернулся.
Следующим днем весть о возможности таким манером завоевать расположение «рыжей пройдохи», как часто называл ее Сумиля, облетела весь лагерь. Стоило войску закончить дневной переход, как тут же пожаловали первые претенденты – не только вчерашний безумец, но и еще пятеро изнывающих от желания вояк.
Получив так необходимые ей поединки,
А еще через день неожиданно пробудился общий азарт: одни жаждали ее тела, другие хотели одолеть в бою, третьи желали оказаться на ее месте, дабы показать другим свою удаль и отвагу. Азарт этот играючи вытеснил, казалось, неодолимое пьянство, пустой мужской треп и бесцельное натирание своего оружия.
Благодаря новенькой вечера красного, а по его примеру и первого гая теперь проходили под сопровождение лихих тренировочных дуэлей. Одни набирались опыта, другие оттачивали навыки, третьи учились, просто наблюдая за действом.
«Как и подобает воинственному народу, – одобрительно говорил себе Шива. – Только вот… неужели она большая марийка, чем все мы?!»
Сам Шива в этих боях не участвовал: ему было интересно наблюдать. Наблюдать, как эта стройная девушка играючи расправляется с элитными марийскими воинами, изучать ее приемы, вникать в странную технику владения мечом. Не считая первого боя, Яна не стремилась сделать все быстро, предоставляя любопытству Шивы огромный объем исследовательского материала.
Сперва он был эгоцентрично предвзят, про себя критикуя или недооценивая мастерство девушки. Но с каждым следующим поединком Шива все сильнее и сильнее проникался к ней симпатией.
Поражали его не столько легкие с виду победы Яны: все же лучшие из лучших марийских воинов, страшась утерять свой авторитет, не вызывали ее. И не столько ее, как Шиве казалось, скромность: одерживая верх, Яна не насмехалась, не потешалась, лицо ее не озарялось снисходительной улыбкой. Поражало его богатство технического арсенала девушки: когда число подмеченных им приемов перевалило за пять десятков и он потерял им счет, Шива был окончательно ею околдован.
Яна мерещилась ему днем, в лучах слепящего солнца, неизменно снилась по ночам, и сам он утерял способность видеть ее изъяны, отмечая и гипертрофируя лишь то, в чем она была хороша. Даже ее медные волосы, местами утерявшие надлежащий цвет, казались ему несказанно очаровательными.
Шива ясно понимал, что это любовь… и был уверен, что именно эта любовь и есть та самая – настоящая, одухотворяющая, что даруется лишь раз в жизни.
Не зная, как подступиться к объекту своего вожделения, он даже подумывал принять участие в предложенной ей игре – вызвать на бой и победить ее на катури. Однако промысливая такой сценарий, Шива все же отказывался от затеи: совсем не так хотел он добиться ее взаимности – только не силой, не принуждением.
Потому Шива просто продолжал наблюдать за боями девушки.
– Снова не будешь добивать? – чуть слышно пробормотал он, в то время как Яна сделала шаг назад от задыхающегося после меткого удара, но все еще сжимающего в своей руке катури соперника.
– Все, все! – нашлись недовольные таким добродушием. – Мотай уже! Сдули тебя!
Тот недовольно обвел взглядом своих товарищей и, наконец отойдя от шока, выпрямил спину и поднял катури.
– Раз так оно вышло, стоит еще кой-чего попробовать, – хитро улыбнулся он, начав маневрировать вокруг своей цели. – Вот так, например…
Воин опустил деревянное лезвие к земле и, незаметно ковырнув почву, метнул в обидчицу комок грязи, а после сразу бросился вперед с прямым выпадом. Комочек полетел так, как и хотел хитрый мариец, – ровно Яне в лицо; по той же траектории следом направился и кончик катури.
Если бы она укрылась ладонью или закрыла глаза, времени для блока или уклонения не осталось. В таких случаях Вира учил девушку делать шаг в сторону, после чего «рубить набегающего». Прилежная ученица, она в точности исполнила заученное движение – шаг вправо со взмахом меча, удар по правой кисти.
Однако и на этот раз упрямый мариец не пожелал сдаться: не в силах более крепко держать катури правой, он мигом сменил хват на двуручный.
Словно обозлившись на его упрямство, девушка немедля нанесла два несильных, но очень быстрых тычка – легкий в шею, а затем в живот. После вскинула меч вверх, чтобы, вложив вес, сильно рубануть в место «слияния» рук и меча противника.
Не обращая внимания на одобрительные уханья, Яна устремила вопросительный взгляд на Киру, чуть ранее подошедшего к самому краю наспех сооруженной арены.
Тот с любопытством осмотрел полуголую, как принято в учебных марийских боях, девушку. Обычай марийцев оголять в тренировочных боях торс пошел от стремления повысить чувствительность от ударов тупого деревянного оружия.
– Оденься и через тридцать минут будь у шатра гаири. Верхом и при оружии. И да, – чуть принюхавшись, добавил командир, – умойся!
Шива насторожился. Намечалось что-то серьезное, намечалось с ее, но без его участия. Прикусив от досады язык, он встал с насиженного места и вышел в центр пока еще пустующей арены. Подобрав с земли катури, Шива направил его на ближайших к нему зрителей:
– Ну что? Дерзнет кто-нибудь выйти против меня?..
Яна же в означенный срок предстала перед гаири. В его огромном шатре уже собрались командиры, горячо обсуждая предстоящее дело. В дальнем от них углу скромно сидели наложницы, ни словом, ни звуком не напоминая мужчинам о своем существовании.
Без лишних церемоний девушка направилась прямо к Зиге. Завидев ее быструю поступь, один их командиров, люто не доверявший новенькой, преградил ей путь.
– Спокойно, Мази! – усмехнулся гаири, довольный заботой своего командира. – А ты, девочка, – он обратил лицо к Яне и приглашающе поманил рукой, – давай сюда, не стесняйся.