Линия жизни
Шрифт:
– Эй, ты вообще меня слушаешь?! – прикрикнул мариец, заметив, что его спутница засмотрелась по сторонам и совсем не обращает внимания на его мерное бормотание.
Голос его был хрипло-звонким – обычно преобладающий хрип иногда срывался на звон, что придавало ему бесспорную уникальность, не очень, однако, приятную обычному человеческому уху.
– Нет, – ответила Яна, решив, что молчания в этом случае будет уже недостаточно.
– И зря, рыжая! Я вот тебе что говорил, – мариец тронул лошадь поближе к девушке, дабы наверняка быть услышанным. – Мариец радуется битве. Каждое сражение он ждет с нетерпением! Битва –
Яна не стала оправдываться. Девушка чувствовала, что это неправда, однако не могла сходу сказать почему, не могла подобрать нужных слов. Она вообще не была скорой на слово, а тут еще и сомневалась, действительно ли требуется что-то говорить.
Потому она снова молчала.
– А?! – обратился мариец к одному из воинов – худому мечнику в изумительно грязной одежде. – Лишили нас сегодня праздника! Верно ж, Кадана?!
– Верно, Сумиля, – довольно кивнул грязнуля.
– Именно так! – продолжал хрипеть мариец. – Ни подраться, ни отдохнуть, ни с девками северными полюбиться! Боюсь, не примут тебя тут… – с наигранным вздохом и едва скрываемой улыбкой он обернулся к Яне, ожидая ее реакции на этот выпад.
Ранее Яна никогда не оказывалась в подобных ситуациях. Отец был дружелюбен и ласков, Вира – серьезен и честен, а дружинники и прислуга – неизменно почтительны. Лишь Минг иногда позволял себе подшучивать над сестрой, да и то больше добро, почти с любовью: старший брат во всем брал пример с отца, а потому был с Яной заботлив и мягок.
Девушку не злили нападки и оговоры марийца: плохое отношение других ее не беспокоило, а Вира крепко выучил не злиться, какой бы повод для этого ни был. Яна всего лишь была растеряна, не представляя, как ей следует поступать. За растерянностью следовало смущение, за ним – молчание.
– Да что ж я! – не встречая сопротивления со стороны девушки, продолжал наседать Сумиля. – Надо ж рассказать тебе, что тут да как! Все новобранцы должны поначалу прислуживать кому-то из старших и опытных…
Мариец поймал едва заметное удивление, мелькнувшее на лице девушки.
– Так заведено, – словно извиняясь за обычаи, он пожал плечами. – Уже сотни лет. Устраивает?
Рыжая корсанка сразу не понравилась Сумиле. Чужестранка, из стана битого ими врага, с неясными намерениями, убившая великолепного воина Марии, при помощи богов или, что, по разумению Сумили, было скорее, колдовством получившая личное приглашение Зиги. Учитывая последнее, ее должны были зачислить в красный отряд 9 – то, к чему сам Сумиля шел долгие восемь лет. Зависть, неприязнь, досада за глупость гаири – все смешалось воедино.
9
Отряд из ста лучших воинов – «кулак» и гордость марийского войска.
Яна все еще не понимала, что происходит, твердо зная лишь то, что воин с косичкой и странным голосом говорит неправду. В людях она разбиралась плохо и вряд ли смогла бы отличить ложь от правды, однако учителем девушки был старый мариец:
«Мариец никому не прислуживает. Даже богам, – говорил Вира о своих соотечественниках. – Чужое командование он принимает лишь на время войны. И по своей воле…»
Ничего не ответив, она отвернулась от обманщика, вновь обратив свой взор на идущее рядом с ними войско. Марийцы с любопытством разглядывали девушку, ее крашенную в цвет сажи одежду, белого в пятнышко коня и в особенности ее трофей, закрепленный слева от седла, – огромный двуручный меч Дори.
Один из них – крепкий на вид бородач – не мог оторвать взгляда от кривого клинка и шел быстрее прочих, дабы не сильно отстать от вожделенного оружия.
– Если не устраивает, возвращайся к себе домой! – небрежно бросил Сумиля, державшийся чуть позади. – Иначе никак!
Заметив бородача, он перевел взгляд на огромный меч, мастерски выкованный из превосходной стали. За такой кусок железа в Марии можно было получить небольшой дом или пару красивых невольниц. Если же посчастливится найти того, кому нужен гигантский меч, цена возросла бы вдвое.
До того момента желая прогнать девчонку или по меньшей мере выместить на ней свою злость, Сумиля быстро поменял свои намерения:
– Хотя, знаешь, есть выход… – он поравнялся с Яной, дабы не быть услышанным другими.
Девушка повернулась к нему, невольно давая хитрому марийцу надежду на простодушный обман.
– Можно не прислуживать, если у тебя есть чем откупиться, – сказал он, полный лживой серьезности. – Обычно у новеньких нет ничего интересного… А у тебя есть конь, наверняка есть золото… наконец, меч этот есть. Он все равно не по размеру тебе, – Сумиля дружелюбно усмехнулся. – Так что? Согласна?
Растерянная Яна упрямо продолжала молчать. Ей не было жаль меча, однако отдавать трофей за обман, просто за то, чтоб ее оставили в покое, девушке не хотелось. Посему она решила молчать, пока дело не дойдет до драки, в которой для нее все становилось просто и понятно.
В своей жизни Сумиля сталкивался с разными «жертвами» – и дерзкими, и откровенно глупыми, и, конечно же, молчунами. Не задумываясь, он тут же форсировал нападение:
– Так что? Прислуживать или меч отдаешь? – мариец потянул руку к седлу, на котором был закреплен изогнутый меч.
Вместо ответа клинок, сразивший недавно гиганта Дори, был выхвачен из ножен и без сомнений направлен на тянущуюся к трофею руку. Яна не торопила удар, желая лишь отпугнуть, но не ранить обидчика.
Сумиля моментально отдернул руку:
– Ты что творишь, дапка 10 корсанская? – вновь срываясь на громкий звон, возмутился мариец. – Напала на меня?! На воина красного гая 11 ?! На Сумилю?! Во время похода?!
В течение военной кампании дуэли среди марийцев были запрещены, нарушение сего закона каралось смертью. Естественно, что об этих тонкостях марийского уклада жизни Яна не была осведомлена.
10
Мелкая порода собак, охотящихся на крыс.
11
Гай – отряд в марийском войске, обычно насчитывающий пятьсот человек.