Линкольн
Шрифт:
Всю ночь взрывали и сжигали мосты, арсеналы, склады. Тяжелые клубы дыма вихрились над складами хлопка. Едва забрезжило утро 3 апреля, как тысячи мужчин, женщин и детей осадили двери интендантского склада. Многие в этой толпе в течение ряда месяцев ни разу сытно не поели. Они слышали, и это соответствовало действительности, что за дверьми склада хранились бочки с окороками, беконом, виски, мукой, сахаром, кофе. Почему все это не было выдано армии Ли, голодавшей уже несколько недель? На этот вопрос могли ответить только высокопоставленные чиновники. Люди в неистовстве
Утром 3 апреля в доме муниципалитета Ричмонд был формально сдан генералу Годфри Вайцелю. Во второй половине дня его войска положили конец грабежам и подавили главные очаги беспорядков.
Первые вести о падении Питерсберга и Ричмонда пришли от Линкольна из Сити-Пойнта. Вскоре пришла первая за четыре года телеграмма из Ричмонда — генерал Вайцель сообщал: «Мы взяли Ричмонд в 8.15 утра». Эти новости быстро распространились по Вашингтону. Экстренные выпуски газет еще больше подняли возбуждение тысячных толп народа, собравшихся у военного министерства. Салют из 800 орудий потряс небеса. На улицах люди обнимались, прощали друг другу старые обиды, маршировали, пели, дурачились.
Пароход «Малверн» с Линкольном на борту отправился из Сити-Пойнта к Ричмонду. По реке плыли трупы лошадей, лафеты орудий, обломки ботов. Недалеко от Ричмонда пароход сел на мель. Линкольн, его сын Тед и охранник Крук были доставлены к берегу на двенадцативесельной шлюпке.
Линкольна встретила толпа, состоявшая из одних негров. Старик лет шестидесяти выскочил вперед и крикнул:
— Благодарение господу, вот он, великий мессия!
Он бросился на колени у самых ног президента; остальные последовали его примеру. Президент сказал:
— Стойте на коленях не предо мной, а перед богом. За свое освобождение его благодарите.
Появились прятавшиеся до тех пор негры: некоторые молча, в благоговейном страхе смотрели на него, другие кувыркались и орали во всю глотку от радости. Нескольким неграм Линкольн пожал руку.
Президентский кортеж: двенадцать вооруженных матросов, адмирал Портер, капитан Пенроз, Барнс, Крук, ведший за руку Теда, продвигался по пыльным улицам города. Крук записал: «Во всех окнах торчали головы. Но никто из зрителей не проронил ни звука. Угнетающим было то, что не слышно было ничего — ни слова приветствия, ни крика ненависти. Пожалуй, мы рады были бы услышать даже ругательства. Я искоса взглянул на мистера Линкольна. Спокойное лицо… храброго человека… готового ко всяким неприятностям».
Так они прошли две мили. Линкольн задержался на несколько мгновений у тюрьмы Либи. Кто-то крикнул:
— Снести ее!
Президент возразил:
— Не надо. Оставьте ее как памятник.
В штабе генерала Вайцеля Линкольн буквально упал в кресло и спросил:
— Нет ли стакана воды?
Не без интереса он выслушал сообщение, что в этом кресле сидел Дэвис на заседаниях.
В сопровождении кавалерийского эскорта, Вайцеля, Портера и других Линкольн в карете проехал по городу обратно к пароходу, который уже сняли с мели. В этот день любой безумец мог бы свободно выстрелить в Линкольна.
6 апреля Линкольн телеграфировал из Сити-Пойнта генералу Вайцелю, что, если лица, состоявшие в правительстве Виргинии, захотят принять меры к отзыву своих войск из армии мятежников, «разрешите им собраться в Ричмонде и обеспечьте их охраной». Если они попытаются организовать враждебные против Соединенных Штатов выступления, «предупредите их и укажите срок выезда из города. По истечении этого срока арестуйте всех, кто останется».
Грант телеграфировал Линкольну, что Шеридан захватил несколько тысяч пленных, среди них сын генерала Ли и генералы Юэл, Кершоу, Бэтон, Коре и Дебрэй. Шеридан писал: «Думаю, что если нажать, то Ли сдастся». Линкольн ответил Гранту: «Нажмите».
В Виргинии Линкольн отдохнул от вашингтонского бремени. Это было максимальное приближение к отпуску — он им не пользовался с самого начала войны. Конечно, мало радости было видеть руины Ричмонда и раненых в палаточном госпитале, но Вашингтон с его интригами и чопорным самодовольством был еще хуже.
В воскресенье 9 апреля пароход «Ривер куин» шел уже по реке Потомак к Вашингтону. Говоря о Джефферсоне Дэвисе, миссис Линкольн сказала:
— Нельзя допустить, чтобы он ушел от закона — его нужно повесить.
Линкольн спокойно ответил:
— Не судите, да не судимы будете.
Показались крыши вашингтонских домов. Линкольн в карете вместе с женой и Самнэром подъехали к Белому дому. И тут же он отправился к Сьюарду — несколько дней назад тот выбросился на полном ходу из кареты, когда лошади понесли. Сьюард только что пришел в сознание. Он был весь перебинтован, сломанная в двух местах челюсть была охвачена рамкой из стали. Линкольн низко наклонился над своим другом и рассказал ему о всех недавних событиях.
В последние дни марта и первые дни апреля еще 19 тысяч солдат армии Ли были захвачены в плен Грантом. В отчаянных боях все больше рос итог потерь Ли убитыми и ранеными. В резерве у него уже не осталось боеспособных частей. Его стремительный переход к западу на параллельных направлениях сопровождался непрекращающимися арьергардными боями. Однодневная остановка Ли в Амелиа-Корт-Хаузе не дала ничего — продуктов для солдат не нашли. Рядовые и офицеры продолжали переход, довольствуясь скудными рационами, состоявшими главным образом из поджаренной кукурузы. Под Сэйлерс-криком юнионистские части нагнали генерала Ли и навязали ему бой. Когда бой кончился, Ли сказал одному из своих приближенных:
— Генерал, считайте, что половина армии уничтожена.
Вероятно, Грант знал лучше кого бы то ни было, что он может разгромить эту армию, заставить ее откатиться. Но он никого не заверил бы, что она сдастся в плен. Еще всякое могло случиться.
Сильная головная боль беспокоила Гранта, но все же он послал еще одно письмо Ли, с которым переписывался по вопросу об окончании войны. Ли прочитал послание Гранта и понял, что его приглашают на встречу с Грантом для обсуждения условий сдачи.