Лион Измайлов

Измайлов Лион Моисеевич

Я ответил:

— Мне это уже не удастся.

Когда Луначарский ушел с поста министра культуры, на его место назначили начальника Политуправления. А тот поставил во главе реперткома заведующего гаражом.

Прут привел к нему М. Булгакова с новой пьесой. Бывший завгар сказал, что пьеса Булгакова не пойдет, как и все последующие.

— Как это так? — возмутился Прут.

— Атак, — сказал бывший завгар. — Бул Гаков, и нема Гакова.

Восьмидесятилетний Иосиф Леонидович Прут пошел на лекцию о долголетии.

Врач Путовкин говорил о средней продолжительности жизни вообще и о том, что у нас она в связи с чудовищным улучшением условий жизни дошла аж до семидесяти лет. Потом почему-то вдруг заговорил о неграх и спросил чисто риторически:

— Ну кто может быть несчастнее безногого нищего негра в США?

— Только безногий нищий негр в СССР, — сказал Прут.

Лектор нервно рассмеялся и кивнул на Прута: — Какой остроумный молодой человек.

Прут победоносно посмотрел вокруг себя. А лектор продолжал говорить о пользе умеренности. О вреде излишеств.

— Вот посмотрите, среди вас сидит молодой человек довольно преклонного возраста. Он наверняка сдержан в своих жизненных проявлениях. Как говорится, «живи просто, доживешь до ста». Вы курите? — спросил он у Прута.

— Нет, — ответил Прут.

— Вот видите! — обрадовался лектор. — А пьете?

— А как же!

— Но уж наверняка всю жизнь прожили с одной супругой?

— Женат в четвертый раз! — гордо заявил Прут.

— Ну что ж, бывают исключения, — сказал лектор и стал рассказывать о том, что надо каждый вечер пить кефир и есть поменьше мяса.

— Вот наш любезный э-э-э… долгожитель наверняка не ест мяса и обожает кефир.

— Мясо ем каждый день, — сурово сказал Прут, — а кефир терпеть не могу.

Тут лектор потерял терпение:

— Вот вы и выглядите на семьдесят лет.

— Спасибо, — улыбнулся Прут, — мне уже восемьдесят.

Прут ездил во Францию и Швейцарию к своим родственникам и всегда привозил оттуда чемодан лекарств — д ля всех своих друзей и знакомых.

Однажды, узнав, что у меня нет видеомагнитофона, он предложил мне чеки. Тогда видеомагнитофон можно было купить только в «Березке» на чеки. И вот я заехал за ним домой на Аэропорт и повез аж на Сиреневый бульвар, там была «Березка» с аппаратурой.

Мы приехали, а магазин закрыт на учет.

Я долго перед Прутом извинялся и отвез его домой. Больше бы я к нему, конечно же, не обратился. Однако Прутик недели через две сам позвонил и предложил поехать в «Березку». Мы поехали, и я наконец купил себе видеомагнитофон.

Помню, однажды он вдруг позвонил и спросил:

— У вас все нормально?

— Да так, по-разному, — сказал я, — а почему вы спрашиваете?

— Мне Леночка твоя приснилась, я решил позвонить, справиться.

Как раз в это время Лена попала в больницу.

Чем я ему мог быть полезен? Практически ничем. На его девяностолетие я подготовил поздравление.

На сцене ЦДЛ я, пародируя Урмаса Отта, брал интервью у Ельцина и Горбачева, которых изображал пародист Михаил Грушевский. Речь шла, естественно, о Пруте. Он был очень доволен. Это было 18 ноября 1990 года. А в декабре я собрался в Америку. Случайно встретил Прута. Он спросил, где я был за границей. Я сказал, что весной был в Англии.

— И что же ты не сказал?

— А что, — ответил я вопросом на вопрос, — у вас там, конечно же, подруга — королева Английская?

— Нет, — сказал Прут, — герцог Бэкингемский. Между прочим, я единственный не королевских кровей состою в Клубе королей Европы. А куда ты направляешься сейчас?

— В Америку. У вас там тоже кто-то есть?

— У меня там, чтобы ты знал, во-первых, Бел Кауфман, писательница, автор книги «Вверх по лестнице, ведущей вниз». Ты читал?

— Читал.

— А заодно она внучка Шолом-Алейхема. И, во-вторых, у меня там миллиардер Джон Джонсон (фамилия мною выдумана. — Л. И.). Когда я еду в Швейцарию, он садится на самолет и летит в Европу, чтобы встретиться со мной. Так что приезжай ко мне, я тебе дам к ним письма.

Я приехал к Пруту, он мне показал фотографию: маленькая девочка сидит на коленях у Шолом-Алейхема.

— Это Бел Кауфман, — сказал Прут.

Он дал мне два письма. Одно к писательнице, другое к миллиардеру.

Приехав в Америку, я не очень-то спешил звонить друзьям Прута, понимая, что им не до меня.

Однажды мой хозяин Джозеф, у которого мы жили, повез нас с женой в магазин Трампа, и там я увидел витрину с бриллиантами. Над витриной висела табличка, на которой было написано имя моего миллиардера.

Я похвалился, что у меня есть к нему рекомендательное письмо.

Джозеф изумился:

— Как, у тебя к нему письмо и ты не звонишь? Сегодня же звони, для меня это очень важно.

Правда, и Джозеф совсем не бедный человек, сам миллионер, но, услышав про этого Джона Джонсона, так разволновался…

На другой день я позвонил Бел Кауфман и Джонсону.

Кауфман, узнав, кто я, тут же радостно закричала:

— Что же вы не появляетесь? Я вас жду. Скажите, как прошел юбилей Онечки? Приезжайте, попьем кофе, поговорим!

Я пообещал вскоре приехать.

Что касается Джонсона, то его, конечно же, не оказалось на месте. Секретарша сказала, что он куда-то улетел. А буквально на следующий день я заболел и провалялся неделю с температурой.

Звонила Бел Кауфман, я перед ней извинился, что не могу приехать.

А этот Джонсон пропал. На что мой Джозеф философски заметил:

— Бедные сами тебя найдут, а богатого никогда нет.

Выздоровев, я поехал на Ниагарский водопад, вернулись мы дня через три. Меня встречал возбужденный Джозеф: