Лиорская мельница
Шрифт:
В кабине, ярко освещенной подвешенным под потолком эйровым светильником, было тепло и уютно. Даже стука капель по крыше почти не было слышно. Брак снял плащ, с которого водопадами стекала вода, и повесил его на сведенный к стене крючок, аккурат над сливной решеткой в полу.
Калеке всегда нравилось в траке у Сельмы, хотя бывал он здесь нечасто. Поводы выдавались редко, а напрашиваться он не собирался, несмотря на всю радушность хозяйки. Слишком велика была пропасть между неухоженным траком Джуса, пропахшим блевотиной и перегаром, и этой обителью семейного уюта.
Чисто выметенный пол, стены завешены узорчатой тканью. Пол покрывают аккуратно подогнанные
Когда-то у Брака было так же. Ну, не совсем так же, Симе как хозяйке было далеко до Сельмы. Но общее ощущение жилого дома было схожим. Это сейчас трак Джуса больше напоминает обычный железный ящик, но раньше в нем было многое. Ковер, нормальные кровати, даже маленький морозильник. И почти всё расползлось по жадным лапам соседей и торговцев, которые всегда были рады сменять очередной предмет утвари на флягу дрянного самогона. Остались лишь голые стены, да намертво сведенные к корпусу пустые ящики.
– А где близнецы? – парень оглядел пустующую кабину. – Я надеялся их застать.
– Скоро будут, не переживай, – Сельма поставила на стол миску с одуряюще пахнущей кашей и кружку кипятка. – Ужинать будешь? Небось с обрыва толком ничего не ел?
– Спасибо, – Брак отказываться не стал, да и посидеть в тепле хотелось. Из решетки на потолке дул горячий воздух. – Они скоро будут?
– Скоро. Барташ пошел проверять крепежи на прицепах, они увязались за ним. Ешь спокойно.
Пока Брак набивал брюхо горячей едой, Сельма вкратце рассказала новости. С ее слов выходило, что близнецы вернулись заполночь, сонные, уставшие, но совершенно счастливые. А сегодня весь день носятся с какими-то фигурными железяками на шее, приладив их на цепочки.
– Это памятки от Гряземесов, в знак того, что мы отлично провели время, – пояснил калека, подбирая остатки каши куском лепешки. – Наверняка с самого утра к Квоку приставали.
– Хорошо, что ты их пригласил. Им теперь разговоров на месяц хватит.
– Скорее, они сами себя пригласили, – рассмеялся Брак. – У меня особого выбора не было.
– Даже если так, всё равно – спасибо. Ты не представляешь, как иногда нужен всего лишь один день без их причуд.
Сельма присела на стул и протянула парню вазочку с кубиками вурша, вперемешку с кусками твердого коричневого сахара.
– Ты в курсе, что тебя отец второй день ищет?
– Угу. – пробурчал парень, размешивая напиток. – Сейчас дождусь близнецов и пойду к нему. Наверняка опять что-то сломал.
– Зря ты так. Он всю стоянку обошел, а потом отправился на торг тебя искать. В “Мамашу” ломился, и его даже пустили. Сегодня тоже буянил, близнецов искал. – Сельма покачала головой. – Так что ты сходил бы сейчас.
– Да знаю я, зачем он меня ищет, – настроение Брака стремительно портилось. – Скоро пойду.
Близнецов Брак так и не дождался, даже спустя двадцать минут они не явились. Вурш давно закончился, злоупотреблять гостеприимством Сельмы не хотелось, да и время уже поджимало. Пожелав женщине неиссякаемого эйра и получив в ответ заверение направить близнецов к нему, как только те вернутся, калека откланялся и вышел наружу.
На удивление, дождь почти утих. Тучи по-прежнему низко нависали
Поймав себя на мысли, что он оттягивает неизбежное, парень упрямо мотнул головой и похромал к траку Джуса. Светящаяся метка давно стерлась – кроме Брака ее некому было обновлять, поэтому темная ржавая громада вынырнула из темноты внезапно. Калека по-привычке пошел было проверять опоры, но вновь одернул себя. Плевать на опоры. Теперь – плевать. Наконец-то.
Накатила веселая злость. Парню даже захотелось, чтобы отец действительно оказался там, внутри. Он ничего не имел бы против того, чтобы уехать не прощаясь, но сегодня калека впервые почувствовал, что совершенно не боится Джуса.
Дверь оказалась незапертой, а на подножке Брак задел протезом пустую флягу, которая с грохотом укатилась под трак. Из темноты кабины пахнуло тяжелым, удушливым запахом. Очень хорошо знакомым запахом – содержимое желудка Джуса вперемешку с вонючим самогоном.
Парень поморщился и вошел внутрь, зажег светильник у двери, уставившись на открывшуюся ему картину. Вот тебе и трезвый Джус. Двух дней не прошло, как он снова принялся за старое.
Приемный отец полулежал в водительском кресле в совершенно невменяемом состоянии, безвольно раскинув руки. Осунувшееся лицо оплыло, из уголка рта на загаженную блевотиной рубашку тянулась ниточка слюны. Рядом с ним валялись две пустые фляги и перепачканный мешок.
На вошедшего сына он почти не отреагировал, лишь немного повернул голову и приоткрыл веки над помутневшими глазами.
Брак выдохнул с облегчением. Несмотря на браваду, встречи с Джусом он втайне опасался, не будучи до конца уверенным, что именно тот может учудить. Зато теперь…
Парень брезгливо посмотрел на отца и, ни ни капли не скрываясь, принялся за тайники. Если у Джуса и был шанс помешать сыну, он своими руками утопил его на дне фляги.
Вскрыв заначку у двигателя, парень выгреб из нее содержимое, свалив на расстеленную на полу тряпку. Точно так же поступил с нишей в кузове и под потолком, методично вычищая их от припрятанных ценностей.
Отвлекся лишь на грохот из кабины – Джус умудрился вывалиться из кресла и теперь полз к баку с водой в углу, издавая нечленораздельное мычание. Калека покачал головой и вернулся к якорной нише, где хранил крохотный кусочек золота и пластинку фальдийского сплава. Удивительно, сколько вещей можно по-тихому вынести из мастерской, если на тебя мало кто обращает внимания. Если не наглеть, всегда можно припрятать оставшиеся после работы обрезки, или порыться в никого не заинтересовавших трофеях.
Джус дополз до бака и открыл воду, подставив взлохмаченную голову под струю. По полу кабины начала разливаться зловонная лужа, а взгляд четырехпалого слегка прояснился.
Брак как раз закончил стягивать свои вещи в тяжелый узел, когда приемный отец поднял на него взгляд и что-то промычал.
– Не слышу, Джус. Ты говорить пытаешься, или просто блюешь?
Четырехпалый подставил рот под льющуюся воду и, напившись, исторг содержимое желудка под себя.
– Б-брак… Шлюхин выкормыш… – голос Джуса был слабым, а слова едва различимы. – Г-граззгова отрыжка, где ты был?