Лирика Древнего Рима
Шрифт:
Был я огнем опален, словно скалы Тринакрии, словно
Воды Малийских ключей, бьющих вблизи Фермопил.
55 Скорбные очи мои в постоянном истаяли плаче,
Горестный дождь орошал впалые щеки мои.
Словно источник, что бьет из-под мохом поросшего камня,
С горной вершины летит, ярко на солнце блестя,
И упадает, крутясь, с крутизны обрыва в долину,
60 Где, пробежав поперек людной широкой тропы,
Он
В дни, когда в трещинах вся почва сожженых полей;
Иль словно мягкий порыв попутного ветра, который
Кастор с Поллуксом пошлют, внявши мольбам моряков
65 В час, когда по морю их бросает черная буря, —
Точно такой для меня Аллия помощь была.
Он до широких пределов раздвинул стесненное поле,
Он же мне дом даровал, мне и моей госпоже,
Рядом с которой взаимной любовью я наслаждался.
70 В дом мой богиня моя чистая тихо вошла
И на пороге, натертом до блеска, опершись стопою,
Яркий поставила свой крепко она башмачок;
Так Лаодамия древле, пылая любовью горячей,
К Протесилаю пришла, к милому мужу в чертог.
75 Тщетно воздвигнут он был, ибо жертва священная кровью
Не утолила еще в небе живущих богов.
Дева Рамнунта, пускай ни к чему не стремлюсь я так сильно,
Что против воли владык дерзко творит человек.
И Лаодамия, лишь потеряв супруга, узнала,
80 Как этот жертвенник ждал крови, угодной богам;
Прежде пришлось из объятий ей выпустить милого мужа,
Нежели зиму одну, зиму другую она
В долгие ночи свою ненасытную страсть утолила,
Чтобы могла она жить, брака конец пережив.
85 Ведали Парки — недолго он будет с любимою, если
Воином к стенам твоим он поспешит, Илион:
Ибо в то время уже похищеньем Елены знатнейших
Троя аргивских мужей стала к себе привлекать.
Троя (о ужас!) — могила для Азии и для Европы,
90 Троя — безвременный прах доблестей всех и мужей;
И не она ль причинила погибель злосчастную брату
Милому. Брата навек милого я потерял!
Брат мой несчастный, увы, лишенный света земного,
Вместе с тобой погребен мой опечаленный дом,
95 Вместе с тобою погибли и все мои радости также, —
Нежной любовью своей ты их лелеял живой.
Ныне далеко тебя, не среди погребений знакомых
И не близ праха родных похоронили, мой брат,
В Трое распущенной, в Трое твоя злосчастная урна
100 В поле зарыта чужом, там, возле края земли.
В дальней стране, куда, — повествует молва, — поспешала
Греции юность, очаг бросив Пенатов своих,
Чтобы, ликуя, Парис, похитив неверную, с нею
В брачном покое не мог мирно часы проводить.
105 Вот, Лаодамия, вот причина того, что был отнят
Милый супруг у тебя, жизни милей и души.
Ты же с такой высоты всеобъемлющей жаркой любовью,
Словно с обрыва, была брошена в пропасти зев;
Пропасть та, говорят, близ Пенея Килленского почву
110 Тучную, влагу впитав, всю осушает собой;
Некогда вырыл ее, сердцевину горы прорубивши
Амфитриона, твердят, сын, но не истинный сын.
В пору, когда он сразил Стимфалийских чудовищ стрелою
Верной своей, как велел низкий властитель ему.
115 Чтобы все больше богов вступало в небесные двери.
Чтобы недолго еще Геба невинной была.
Но у любви у твоей глубина той пропасти глубже;
Ею научена ты с кротостью иго терпеть:
Ибо не столь драгоценен годами согбенному деду
120 Поздно родившийся внук, дочки единственный сын.
Кто, наконец обретенный, явился наследником деда.
Имя которого тот внес в завещанье свое,
Радость бесчестной родни, осмеянья достойной, нарушив
И от своей седины коршуна прочь отогнав;
125 И белоснежному так голубку не рада подружка
Та, что бесстыдней еще, как повествуют о том,
С клюва язвящего рада без счета срывать поцелуи,
Нежели женщина, в ком вечно желанья кипят.
Ты же одна победила их всех, одержимых страстями,
130 Соединившись навек с русым супругом своим.
Или ни в чем, иль в малом совсем лишь ей уступая,
Ты, мой светоч, придя, крепко прильнула ко мне;
Как беспокойный тогда Купидон вкруг тебя увивался,
В желто-шафранной своей тунике, ясный, блистал.
135 Но хоть она и бывает Катуллом одним недовольна,
Тайны редких измен скромной простим госложе,
Чтобы несносными мы, по обычаю глупых, не стали.
Часто Юнона сама, вышняя между богинь,
Зная супруга вину, разгоревшийся гнев умеряла,
140 Хоть и не раз изменял ей Громовержец тайком.
Люди земные отнюдь не должны равняться с богами,
………
………
Сбрось же ты бремя, оно старцам дрожащим под стать.