Лирика (фрагменты)

МИМНЕРМ; Mimnermos, из Колофона или Смирны, вторая половина VII в. до н. э., греческий элегический поэт. Мимнерм является первым известным нам представителем типичной для Греции так называемой объективной любовной элегии, то есть такой, в которой поэт рассказывает о любовных переживаниях героев мифа или местных преданий, опосредованно выражая и свои собственные чувства (вместо того чтобы говорить от своего лица, как это делается в субъективной элегии). В дошедших до нас фрагментах элегии поэт размышляет о бренности человеческой жизни. Ее смысл и ценность он видит только в молодости и пользовании ее благами, прекраснейшее из которых — любовь. Остаток жизни полон страданий и бед, а старый уродливый человек, немилый людям, уже не может ничему радоваться, ему остается лишь смерть (с этими убеждениями Мимнерма спорил Солон).

Вслед за Гомером Мимнерм сравнивает человеческую жизнь с быстро падающими с деревьев листьями. Хрупкость и недолговечность жизни заставляют лучше ее использовать. Сохранились также фрагменты повествовательных элегий Мимнерма, чаще всего мифологического

содержания. Лучший из них рассказывает о золотом ложе, выкованном Гефестом, на котором Гелиос (Солнце) совершает свое еженощное путешествие по океану на Восток. В других фрагментах описывается поход Ясона за золотым руном и помощь Медеи. Мимнерму приписывали и военные элегии. Но похоже, что отрывки данного содержания не относятся к эпохе Мимнерма, но созданы гораздо раньше и ведут свое происхождение от произведений мифологического содержания. Такой элегической поэмой была История Смирны (Smyrneis), посвященная легендарному и историческому прошлому этого города. Возможно, к этой поэме относится фрагмент о неустрашимом герое, который в одиночку преследует убегающие в беспорядке отряды лидийцев.

Произведения Мимнерма отличались музыкальностью стиха, искренними и живыми чувствами, яркой образностью. В эллинистическую эпоху творчество Мимнерма было разделено на 2 книги. Одна из них получила название Нанно (Nanno), по имени флейтистки, возлюбленной поэта. Александрийские поэты высоко ценили Мимнерма, ошибочно считая его изобретателем элегии. Это заблуждение возникло, вероятно, потому, что Мимнерм был создателем нарративной (повествовательной) элегии, то есть такой, какие писали они сами. Высокое мнение о Мимнерме позаимствовали у александрийцев римские элегики.

Текст приводится по изданию: «Эллинские поэты VIII–III вв. до н. э.», М., Ладомир, 1999.

Номера в скобках — по изданию Poetarum elegiacorum testimonia et fragmenta. Ed. B. Gentili et C. Prato. Partes I–II, Leipzig, 1979–1985.

Фрагменты Мимнерма переведены В. Вересаевым, кроме фр. 7 и 10, данных в переводе В. Ярхо.

Без золотой Афродиты какая нам жизнь или радость? Я бы хотел умереть, раз перестанут манить Тайные встречи меня, и объятья, и страстное ложе. Сладок лишь юности цвет и для мужей и для жен. После ж того как наступит тяжелая старость, в которой Даже прекраснейший муж гадок становится всем, Дух человека терзать начинают лихие заботы, Не наслаждается он, глядя на солнца лучи, Мальчикам он ненавистен и в женах презрение будит. Вот сколь тяжелою бог старость для нас сотворил! В пору обильной цветами весны распускаются быстро В свете горячих лучей листья на ветках дерев. Словно те листья, недолго мы тешимся юности цветом, Не понимая еще, что нам на пользу и вред. Час роковой настает, и являются черные Керы [1] К людям: у первой в руках — старости тяжкий удел, Смерти удел — у другой. Сохраняется очень недолго Сладостный юности плод: солнце взошло — и увял. После ж того как пленительный этот окончится возраст, Стоит ли жить? Для чего? Лучше тотчас умереть! Беды несчастные душу нещадно терзать начинают: У одного его дом гибнет, идет нищета. Страстно другому детей бы хотелось иметь, и однако, Старцем бездетным с земли грустно он сходит в Аид. Душегубительной третий болезнью страдает. И в мире Нет человека, кого б Зевс от беды сохранил. …Но пролетает стрелой, словно пленительный сон, Юность почтенная. Вслед безобразная, трудная старость, К людям мгновенно явясь, виснет над их головой — Старость презренная, злая. В безвестность она нас ввергает Разум туманит живой и повреждает глаза. Гелию труд вековечный судьбою ниспослан на долю. Ни быстроногим коням отдых неведом, ни сам Он передышки не знает, едва розоперстая Эос Из океанских пучин на небо утром взойдет. Быстро чрез волны несется он в вогнутом ложе крылатом. Сделано дивно оно ловкой Гефеста рукой Из многоцветного золота. Поверху вод он несется, Сладким покояся сном, из Гесперидской [2] страны В край эфиопов [3] . Восхода родившейся в сумерках Эос Ждут с колесницею там быстрые кони его. Встав, Гиперионов сын на свою колесницу восходит… …да встанет меж нами с тобою правдивость! Выше, святей, чем она, нет ничего на земле. Пилос [4] покинув высокий, Нелеев божественный город, В Азию милую мы прибыли на кораблях И в Колофоне желанном осели, — чрезмерные силой, Всем показуя другим гордости тяжкой пример. После того и оттуда уйдя, эолийскую Смирну Взяли мы волей богов, Алент-реку перейдя. Весть лишь дошла до царя, как свита его боевая Вся устремилась вперед, дружно сплотивши щиты. Не о такой его силе и храбрости мне говорили Жившие раньше меня. Видели сами они, Как пред собою густые ряды конеборных лидийцев Гнал на Гермосских [5] полях он, копьеносец лихой. И не совсем недовольна бывала Паллада-Афина Храбростью ярой его в час, как на лучших бойцов Он устремлялся в кровавой сумятице боя в то время, Как осыпали его горькие стрелы врагов. Вряд ли тогда между всеми врагами его ты нашел бы Мужа, который бы мог мощное дело войны Лучше его направлять. Он носился, сияя как солнце… Ввек не увез бы из Эи [6] большого руна золотого Собственной силой Ясон, трудный проделавши путь, И, совершив для безбожного Пелия [7] тягостный подвиг, Ввек бы достигнуть не смог вместе с толпою друзей Струй Океана прекрасных… …У океанского брега, в твердыню Ээта. Покой в нем Есть золотой, и лежат в этом покое лучи Быстрого Гелия-бога. Туда-то Ясон и приехал… …Вел пеонийских мужей [8] , что славны породой коней. Минет пора — и прекраснейший некогда муж пробуждает Пренебреженье одно в детях своих и друзьях.