Лирика

Рубцов Николай Михайлович

‹1969›

Подорожники

Топ да топ от кустика до кустика —Неплохая в жизни полоса.Пролегла дороженька до УстюгаЧерез город Т'oтьму и леса.Приуныли нынче подорожники,Потому что, плача и смеясь,Все прошли бродяги и острожники —Грузовик разбрызгивает грязь.Приуныли в поле колокольчики,Для людей мечтают позвенеть,Но цветов певучие бутончикиРазве что послушает медведь.Разве что от кустика до кустикаПо следам давно усопших душЯ пойду, чтоб думами до УстюгаПогружаться в сказочную глушь.Где мое приветили рождениеИ трава молочная и мед,Мне приятно даже мух гудение,Муха – это тоже самолет.Всю

пройду дороженьку до УстюгаЧерез город Тотьму и леса,Топ да топ от кустика до кустика —Неплохая в жизни полоса!

‹1969›

Гололедица

В черной безднеБольшая МедведицаТак сверкает! Отрадно взглянуть.В звездном свете блестя, гололедицаНа земле обозначила путь…Сколько мысли,И чувства, и грацииНам являет заснеженный сад!В том саду ледяные акацииПод окном освещенным горят.Вихревыми, холодными струямиВетер движется, ходит вокруг,А в саду говорят поцелуямиИ пожатием пламенных рук.Заставать будет зоренька маковаЭти встречи – и слезы, и смех…Красота не у всех одинакова,Одинакова юность у всех!Только мне, кто любил,Тот не встретится,Я не знаю, куда повернуть,В тусклом свете блестя, гололедицаПредо мной обозначила путь…

‹1969›

Бессонница

Окно, светящееся чуть,И редкий звук с ночного омута.Вот есть возможность отдохнуть…Но как пустынна эта комната!Мне странно кажется, что я —Среди отжившего, минувшего,Как бы в каюте корабля,Бог весть когда и затонувшего,Что не под этим ли окном,Под запыленною картиною,Меня навек затянет сном,Как будто илом или тиною.За мыслью мысль – какой-то бред,За тенью тень – воспоминания,Реальный звук, реальный светС трудом доходят до сознания.И так раздумаешься вдруг,И так всему придашь значение,Что вместо радости – испуг,А вместо отдыха – мучение…

‹1969›

Далекое

(«Лети, мой отчаянный парус!..»)

Лети, мой отчаянный парус!Не знаю, насколько смогу,Чтоб даже тяжелая старостьМеня не согнула в дугу!Но выплывут, словно из дыма,И станут родней и больнейСтрелой пролетевшие мимоКартины отроческих дней…Запомнил я снег и салазки,Метельные взрывы снегов,Запомнил скандальные пляскиНарядных больших мужиков,Запомнил суслоны пшеницы,Запомнил, как чахла заряИ грустные, грустные птицыКричали в конце сентября.А сколько друзей настоящих,А сколько там было чудес,Лишь помнят сосновые чащиДа темный еловый лес!..

‹1970›

Наследник розы

В саду, где пела радиола,Где танцевали «Вальс цветов»,Все глуше дом у частокола,Все нелюдимей шум ветров.Улыбка лета так знакомоОпять сошла с лица земли!И все уехали из домаИ радиолу увезли…На огороде с видом жалким,Как бы стыдясь за свой наряд,Воронье пугало на палкеТорчит меж выкопанных гряд.Порой тревожно – не до шуток! —В рассветном воздухе седомМелькнет косяк последних утокНад застывающим прудом.Вот-вот подует зимним, снежным.Всё умирает… Лишь одинПылает пламенем мятежным —Наследник розы – георгин!

‹1970›

Конец

Смерть приближалась, приближалась,Совсем приблизилась уже, —Старушка к старику прижалась,И просветлело на душе!Легко, легко, как дух весенний,Жизнь пролетела перед ней,Ручьи казались, воскресенье,И свет, и звон пасхальных дней!И невозможен путь обратный,И славен тот, который был,За каждый миг его отрадный,За тот весенний краткий пыл.– Все хорошо, все слава богу… —А дед бормочет о своем,Мол, поживи еще немного,Так вместе, значит, и умрем.– Нет, – говорит. – Зовет могилка.Не удержать меня теперь.Ты, – говорит, – вина к поминкамКупи. А много-то не пей…А голос был все глуше, тише,Жизнь угасала навсегда,И стало слышно, как над крышейТоскливо воют провода…

‹1970›

Судьба

Легкой поступью, кивая головой,Конь в упряжке прошагал по мостовой.Как по травке, по обломкам кирпичаПрошагал себе, телегой грохоча.Между жарких этих каменных громадКак понять его?Он рад или не рад?Бодро шел себе, накормленный овсом,И катилось колесо за колесом…В чистом поле меж товарищей своихОн летал, бывало, как весенний вихрь,И не раз подружке милой на плечоОн дышал по-молодому горячо.Но однажды в ясных далях сентябряЗанялась такая грустная заря!В чистом поле, незнакомцев веселя,Просвистела, полонив его, петля.Тут попал он, весь пылая и дрожа,Под огонь ветеринарного ножа,И поднялся он, тяжел и невесом…Покатилось колесо за колесом.Долго плелся он с понурой головойТо по жаркой,То по снежной мостовой,Но и все-таки, хоть путь его тяжел,В чем-то он успокоение нашел.Что желать ему?Не все ли уж равно?Лишь бы счастьяБыло чуточку дано,Что при солнце, что при дождике косом.И катилось колесо за колесом.

‹1970›

Что вспомню я?

Все движется к темному устью.Когда я очнусь на краю,Наверное, с резкою грустьюЯ родину вспомню свою.Что вспомню я? Черные баниПо склонам крутых берегов,Как пели обозные саниВ безмолвии лунных снегов.Как тихо суслоны пшеницыВ полях покидала заря,И грустные, грустные птицыКричали в конце сентября.И нехотя так на суслоныСадились, клевали зерно.Что зёрна? Усталым и сонным,Им было уже все равно.Я помню, как с дальнего моряМатроса примчал грузовик,Как в бане повесился с горяКакой-то пропащий мужик.Как звонко, терзая гармошку,Гуляли под топот и свист,Какую чудесную брошкуНа кепке носил гармонист…А сколько там было щемящихВсех радостей, болей, чудес,Лишь помнят зеленые чащиДа темный еловый лес!

‹1970›

«О чем писать?..»

О чем писать?На то не наша воля!Тобой однимНе будет мир воспет!Ты тему моря взялИ тему поля,А тему горДругой возьмет поэт!Но если нетНи радости, ни горя,Тогда не мни,Что звонко запоешь,Любая тема —Поля или моря,И тема гор —Все это будет ложь!

‹1970›

«Мы сваливать не вправе…»

Мы сваливать не вправеВину свою на жизнь.Кто едет, тот и правит,Поехал – так держись!Я повода оставил.Смотрю другим вослед.Сам ехал бы и правил,Да мне дороги нет…

‹1970›

«Село стоит…»

Село стоитНа правом берегу,А кладбище —На левом берегу.И самый грустный все жеИ нелепыйВот этот путь,Венчающий борьбуИ всё на свете, —С правогоНа левый,Среди цветовВ обыденном гробу…

‹1970›