Лис Улисс и край света
Шрифт:
— И это после того, как я потратил столько сил на то, чтобы не высказать ей все, что думаю о ней самой и всех ее Малинасах! Вот, значит, как она отблагодарила нас за долгие годы терпения! Ну-ка, сынок, дай ручку!
И отец размашисто вывел в дневнике под записью госпожи Указко: «Дерзил родителям. Прошу учительницу явиться к нам домой. Отец».
— Папа, а она ведь придет, — сказал Улисс.
— Вот только не надо меня пугать!
Но госпожа Указко действительно пришла — на следующий же вечер.
— Это безобразие, — заявила важная пожилая лисица прямо с порога. — Между прочим, я вызвала вас в школу! Вы ничуть не изменились, и это весьма прискорбно!
— Хотите чаю? — примирительно предложила мама.
— Что за вопрос! Конечно, я хочу чаю! — с видом завоевателя госпожа Указко внесла себя в гостиную. — И сладостей хочу! Я знаю, что у вас всегда есть вкусные сладости, даже не пытайтесь от меня их укрыть!
— Ваш сын ужасен, — сказала она, уничтожая сладости. — Он мне грубит. И это вместо того, чтобы сказать спасибо за то, что я пытаюсь привить ему правильный литературный вкус!
Под огнем ее горящих праведным гневом глаз родители Улисса съежились и будто стали ниже ростом.
— Что вырастет из мальчика с дурным вкусом? — разорялась госпожа Указко, одним внушительным глотком расправляясь с очередной чашкой чая. — Кем ты хочешь стать, Улисс?
— Авантюристом, — ответил лисенок.
— Вот! Неужели ты думаешь, что можно стать авантюристом, если ничего не понимаешь в литературе и не любишь замечательную прозу моего близкого друга Малинаса!
— Что вы, конечно, нет, — и ухом не повел Улисс. — А тот, кто хочет стать, например, водителем автобуса, должен, в свою очередь, хорошенько изучать в школе астрономию и обожать планету Нептун. Ну, если следовать вашей логике.
— Вот видите! — обвиняющий перст госпожи Указко взметнулся в сторону юного нахала, а сама учительница чуть было не поперхнулась печеньем от негодования.
— Видим, — уныло ответили ее бывшие ученики.
— А кем вы хотите стать, госпожа Указко? — полюбопытствовал Улисс.
— Я хочу стать властительницей дум, чтобы все мыслили как я, — мечтательно ответила пожилая лиса, но тут же поняла, что сболтнула лишнее и рассердилась. — А ты вообще помалкивай! Я пришла говорить не с тобой, а с твоими родителями, неумеющими себя… тебя вести!
Улисс посмотрел в глаза отцу. «Неужели ты и сейчас уступишь ей, папа? — вопрошал его взгляд. — Сейчас, когда ты уже не мальчик, а взрослый, сильный лис?» «Ох…» — ответил взгляд отца. «Ты можешь, папа! Я верю в тебя!»
— А ведь вы тоже читали и любили всякую муть, а не моих талантливых друзей, которых я включила в школьную программу! — припомнила злопамятная учительница.
«Ну же, папа!»
И отец решился.
— По правде говоря, ваши талантливые друзья нам не нравятся. Они… как бы это сформулировать… скучны.
Мама Улисса испуганно ойкнула, а госпожа Указко выронила чайную ложечку. «Браво, папа!» — просиял Улисс.
Воодушевленный первой победой, отец продолжил наступление:
— А этот Малинас — просто кошмар нашей юности! Мы любим, когда в книгах персонажи живые, когда они разговаривают и шутят, а ваш Малинас своим героям пасть раскрыть не дает, только сам бубнит, все красуется — и вот так он фразу построить может, и вот этак. Какой-то строитель, а не писатель. Зануда он, вот кто!
Госпожа Указко вскочила, пролив чай на скатерть.
— Да как вы смеете! У меня абсолютный вкус! У меня идеальный взгляд! О-бъек-тив-ный! У меня исключительное чувство юмора!
— Нет у вас никакого чувства юмора, — сказал лис-отец. — У вас на месте чувства юмора — зияющая дыра! — Он кинул взгляд на сына: «Ничего, что я тебя цитирую?» «Сколько угодно, папа», — ответил взгляд Улисса.
— Извините, — тихонечко вставила мама, привлекая к себе всеобщее внимание. — Я просто хочу сказать… Госпожа Указко, вы только не обижайтесь, но я считаю, что зверей с таким абсолютным вкусом и объективным взглядом, как у вас, к детям подпускать нельзя. Да и ко взрослым — не ко всем. Вот к Малинасу — можно.
Госпожа Указко напоминала готовый к извержению вулкан.
— Завтра же — родителей в школу! И твоих! И твоих! И твоих! И родителей родителей, и их родителей! Всех — в школу!
Она выскочила из дома, оглушительно хлопнув дверью. Мама притянула к себе сына и обняла его:
— Зря мы не притворились, как всегда, — вздохнула она. — Теперь, Улисенок, у тебя будут неприятности.
— Нет, мама, не зря. Сколько можно перед ней пресмыкаться? А школа — не навсегда. Жизнь намного длиннее, и через несколько лет я, может, даже толком уже и помнить не буду эту идеальную даму. Да и вспоминать не захочу, разве только если понадобится для чего-нибудь важного.
Улисс мягко высвободился из материнских объятий и прильнул к отцу, который до сих пор не мог придти в себя после того, как выложил госпоже Указко все, что у него накипело в душе еще со школы.
— Папа, ты был крут, — сказал Улисс. — Ты достойный отец своего сына.
— Спасибо, дорогой, — растрогался отец. — Признаюсь, это было непросто. Я так привык ее бояться… Да и за тебя опасаюсь, как бы она мстить не принялась.
— Пускай мстит. Хуже она этим сделает только себе, потому что тот, кто злится, пожирает сам себя. Папа, я все же не понимаю: как ты мог в школе сдерживаться? Куда-то же надо было свои эмоции девать.
Отец улыбнулся.
— Я выплескивал эмоции в записках самому себе. А потом прятал их под пнем.
— Под каким пнем? — удивился Улисс.
Отец наклонился к нему и заговорщически произнес:
— В саду возле дома, где я тогда жил, был искусственный пень, сделанный из пластика — чтобы на нем можно было сидеть и отдыхать. А под пнем была ямка, про которую знали только мы с твоей будущей мамой. Там-то мы с ней и устроили тайник…
Лис Улисс вздрогнул и открыл глаза. Есть! Он вскочил, опустился на колени и внимательно присмотрелся к пню, водя лапой по годовым кольцам. Все правильно! Это не дерево! Это какой-то незнакомый материал! (В голове мелькнула шальная мысль, не может ли это быть мифический правдит, но Улисс эту возможность отмел, как слишком уж фантастическую.)